Он снова взглянул на жену изумленно и растерянно.

– Слезай, – сказала Одрис, пытаясь хоть ненадолго отвлечь мужа от темы разговора. – Фрита поможет тебе снять кольчугу. Затем давай сядем, и ты мне расскажешь все по порядку. Быть может…

– Нет, погоди, – прервал он жену на полуслове, когда та уже поворачивалась к служанке, чтобы взять из ее рук ребенка. Одрис вновь обратила к мужу озабоченное лицо. – Я не собираюсь снимать кольчугу, – пояснил Хью. – Слуги в замке готовят для нас покои. – Он протянул ей руку: – Прости, милая. Я как то не подумал, что ты, быть может, слишком устала, чтобы ехать дальше. А я… Я должен узнать, Одрис…

– Я вовсе не чувствую себя уставшей, дорогой, – заверила она, лихорадочно обдумывая услышанное. Сэр Лайонел мертв – это не подлежит сомнениям. Но может ли Хью оказаться его наследником, как оказался наследником Ральфа? Маргарет Ратссон была ему матерью, но Лайонел Хьюг никак не мог претендовать на отцовство. В лесу растут травы, отвар из которых способен заставить человека видеть и слышать то, чего не было на самом деле, и отправить на тот свет.

– Ты там ничего, надеюсь, не ел и не пил? – спросила она, испытующе касаясь руки мужа.

– Ел и пил? О чем ты? Я и присесть не успел – едва десяток шагов ступил от порога. А почему… – Тут Хью понял, к чему она ведет, и улыбнулся. – О яде и речи быть не может, дорогая, нам в Хьюге бояться нечего. Ты же сама понимаешь, будь там что то не так, я костьми лег бы, но не стал бы рисковать тобой и Эриком. Ты не видела тех людей. Среди них нет ни единого, за исключением леди, пожалуй, да и то я сильно сомневаюсь в этом, который горел бы желанием отомстить за сэра Лайонела. Они боялись его, ненавидели, быть может, а сейчас пребывают в такой растерянности, что… Да они просто жаждут, чтобы им хоть что нибудь приказали, и будут повиноваться мне беспрекословно.

Одрис кивнула головой в знак согласия, ее плотно сжатые губы расслабились и сложились в привычную ласковую улыбку. Лицо Хью не казалось ни бледным, ни излишне раскрасневшимся, руки были сухими и теплыми, дыхание ровным, глаза чистыми, вот разве взгляд их – растерянный и озабоченный – беспокоил ее поначалу, но и эти болезненные симптомы исчезли, стоило ему заговорить. Хью очень волновался, когда говорил о «леди», она то и заявила ему, что он – владелец замка. Быть может, бедняжка давно уже не в себе, а может, тронулась умом уже после смерти сэра Лайонела, думала Одрис, в любом случае лучше ей, а не Хью, иметь с ней дело.

– Поезжай, собери латников, – сказала она. – А я пойду и упакую то немногое, что успела уже распаковать.

В конце концов она поручила Фрите заниматься поклажей, а сама позвала жену бейлифа, с которой вместе отправилась в сарай, где хранились сухие травы. Травы оказались старыми и пересушенными, но она отобрала и сложила в холщовый мешок ромашку, болиголов, ивовую кору и несколько других лекарственных растений, чаще всего использовавшихся ею для приготовления снадобий.

Однако, выспросив по дороге в Хьюг у мужа все подробности приключившегося с ним в замке, Одрис начала подозревать, что за бредовым лепетом полоумной женщины, настаивавшей на том, что замок принадлежит Хью, может скрываться нечто очень серьезное. Она тем более укрепилась Б этих подозрениях, когда, спешившись во внутреннем дворе замка, увидела, как засуетилась вокруг мужа челядь. Того и гляди, подумала она, и впрямь заставят его поверить, что он их хозяин.

Лишь один единственный неприятный инцидент несколько омрачил столь радушный прием. Когда Одрис перехватила пробегавшего мимо слугу и, лучезарно улыбаясь, в своей обычной манере, вежливо попросила его позаботиться о хворосте для камина, тот буркнул: – Позже, – и пренебрежительно повернулся к ней спиной.