Служанка взвыла, отовсюду из переходов и закоулков робко высунулись перепуганные лица слуг, но ни один из них с места не сдвинулся, чтобы помочь хозяйке или защитить ее. Хью стоял, словно громом пораженный, и в голове его крутилась одна единственная мысль: что же делать с тем, о чем он только что узнал? Леди пошевелилась, и Хью опустился на колени рядом с ней. Служанка зарыдала еще громче, и Хью повернулся к ней.

– Прекрати скулить, – проворчал он, – я не собираюсь обижать твою хозяйку. Если знаешь, чем помочь ей, займись этим немедленно или позови кого нибудь, кто разбирается в этом лучше. Затем он склонился над леди и сказал так мягко, как только мог: – Мадам, простите меня. Я не держу на вас зла. Пожалуйста, не бойтесь меня.

Служанка, когда Хью на нее прикрикнул, закрыла рот рукой, плюхнулась на колени и приподняла хозяйку, так что та смогла вздохнуть в полусидячем положении, цепляясь за ее плечо. На этот раз глаза леди, широко раскрывшись, остались прикованными к лицу Хью. Поначалу она казалась все такой же ошеломленной и испуганной, но затем, когда молодой рыцарь мягко и ласково заговорил с ней, из глаз ее полились слезы, а из горла вырвался печальный вздох: – Кенорн, ох, Кенорн!

Хью судорожно сглотнул слюну. Тоска и страдание, выплеснувшееся в этом возгласе, имели подспудный смысл, над которым он меньше всего хотел задумываться.

– Я не Кенорн, я его сын, – смущенно сказал Хью, опасаясь, что леди снова упадет в обморок. Она не сделала этого, но зарыдала так горько и безутешно, что сердце Хью содрогнулось, терзаясь жалостью и досадой одновременно. – Успокойтесь, миледи, – добавил он поспешно, надеясь предотвратить следующий приступ истерики, – я не стану вас больше мучить. Если позволите, я приду завтра, чтобы узнать, как погиб мой отец. Могу ли я надеяться…

– Зачем ты просишь у меня позволения прийти? – горестно воскликнула леди, обливаясь слезами. – Ты же знаешь, что замок твой! Я здесь – ничто!

Глава XXIII

Хью, поперхнувшись недоверчивым возгласом, застыл на коленях. Он был настолько ошеломлен услышанным, что не только не переспросил женщину, но даже не помог ей подняться, когда она, неловко изогнувшись, попыталась это сделать. Заплаканная служанка подозвала двух женщин, и те, подхватив хозяйку под руку, поставили ее на ноги. Хью, так и не очнувшись от шока, тупо смотрел ей вслед, не пытаясь ни окликнуть, ни остановить ее, и только после того, как леди уже удалилась на изрядное расстояние, он поднялся сам, потирая затекшие колени. Слуги, приободренные, по всей видимости, вежливым обращением молодого рыцаря с их хозяйкой, осмелели настолько, что рискнули приблизиться, желая, вероятно, получше рассмотреть нового властителя замка: содержание бреда сэра Лайонела на смертном одре не составляло, разумеется, для них тайны.

Хью, скользнув по лицам слуг рассеянным взглядом, глубоко вздохнул и поманил пальцем того из них, который оказался ближе.

– Где управляющий? – спросил он.

– Сэр Лайонел сам управлял имением, милорд, – смиренно ответил слуга, явно стараясь произвести хорошее впечатление.

Об этом следовало догадаться, подумал Хью. Хозяин умер, и все лишились почвы под ногами. Поэтому заброшены начатые постройки, поэтому кузнецы спорят, чем им заниматься в первую очередь, челядь бездельничает, а латники вконец, похоже, отбились от рук. Будь тут управляющий, он бы всех их моментально приструнил и держал бы в ежовых рукавицах, не позволяя расслабиться. Но в таком случае, кто подтвердит то, что он, как ему показалось, услышал из уст леди? Он глянул в сторону холла, где в последний раз видел странную леди. Слуги не осмелятся остановить его – он имел возможность убедиться, что им наплевать на хозяйку, но… Сердце Хью екнуло, а руки опустились при одной мысли о том, что снова придется истязать несчастную женщину мучительными для нее расспросами.