— Успокойся, вернулся ваш ненаглядный! Так что можешь спокойно продолжать готовиться к легенде «влюбленная парочка».

— Наташа! — стоически проигнорировал колкость Мешок. — Прошу тебя, очень внимательно проверь все бумаги у «транспортников»! Там должны быть подписи Жмыха и начальника ЛОВДТ на Московском. И обязательно узнай у Демидыча, какое решение он принял по адвокату! Ты меня слышишь? Не забудь, это очень важно!

— Да поняла я, поняла! Нечего так орать! Всё, пошла дверь открывать.

Северова в сердцах положила трубку и пошла встречать Филиппова.

— Тебя только за смертью посылать! — завопила она, едва Иван Демидович переступил порог конспиративной квартиры. — До Кузнечного рынка отсюда ходу — пятнадцать минут. А ты полтора часа где-то шляешься!

— Извините, Наташа.

— Что извините?!! Небось опять по дороге в «Буквоед» заходил?! Ну, что стоишь столбом? Неси пакеты в курилку и давай собирайся! Живо! Носки, трусы… Что там у тебя еще?

— Зачем собираться? — недоуменно уставился на нее Филиппов.

— Приехали за тобой, вот зачем!

— Здорово, Иван Демидыч, — это из оперской на шум выкатился «транспортный опер» Лисицын. — Оно, конечно, всё довольно сумбурно получилось, ну да ничего не поделаешь — служба.

— Какая служба?

— Та самая. Которая и опасна, и трудна. В общем, давай по-быстрому собирай свое барахлишко — мы с тобой сначала к нам в отдел прокатимся, уладим последние формальности. А в девять вечера посадим тебя на поезд и — ту-ту. Короче, привет, столица! Там тебя уже заждались… Наташа, вы тут без меня сборы проконтролируйте, хорошо? А я вас на набережной, возле нашей машину подожду…

…Минут через десять Северова и Филиппов, заперев контору (грубейшее нарушение, но куда деваться — если весь народ в полях?), спустились вниз и вышли на улицу. Снедаемый нехорошими предчувствиями Иван Демидович был необычайно бледен и едва волочил ноги. До машины «транспортников» оставалось пройти метров пятьдесят. Понимая, что другой возможности у него просто может не быть, Иван Демидович, собравшись духом, притормозил Наташу за локоток.

— Э-э, старик! Ты чего?

В ответ Филиппов зашептал — торопливо, сбивчиво, взволнованно:

— …Наталья, я хотел… Я… обязательно должен вам сообщить! Когда я возвращался с рынка и шел по улице Рубинштейна, то совершенно случайно увидел в одном кафе бандита. Кафе называется «Трес Амигос». Его очень легко найти. Там на вывеске еще такие мексиканцы в шляпах и с гитарами нарисованы.

— Меньше слов, знаю я это кафе. А что за бандит?

— Самый настоящий! Он… он из группировки какого-то Литвина.

— Ага, много ты понимаешь в бандитах и в группировках.

— Я знаю. Я знаю, потому что… — здесь Филиппов запнулся было, но затем продолжил виновато: — Видите ли, Наташа! Недели две назад, как-то ночью, я сидел у вас в оперской, пока Тарас был… э-э… немного занят. Понимаете, у меня с детства очень хорошо развита эйдетическая память.

— Чего у тебя развито?

— Фотографическая память. Я очень хорошо запоминаю, особенно лица. А еще…

— Короче, Склифософский! — нетерпеливо перебила Наташа, заметив, как оперативник Лисицын машет им рукой и демонстративно показывает на часы. — Сидел ты в оперской, и что?

— Да. Сидел за столом Тараса. А на столе у него лежала какая-то папка. Вот я ее и полистал, просто так, безо всякого умысла.