|
Нашлись в городе люди, имевшие иные мнения. Они обратили внимание общественности на некоторые племена, до сего дня практикующие каннибализм. Когда-то, по их убеждению, поедать друг друга было вполне естественно и не постыдно. Кроме того, ни для кого в наши дни не секрет, что среди человеческой породы присутствуют так называемые потенциальные жертвы, которые, говоря откровенно, иногда даже мечтают быть истребленными. Вспоминались времена жертвоприношений, инквизиции, фашистских лагерей, и делался вывод, что подобные затмения становились возможными именно из-за бесполезной попытки большой массы людей расстаться со своей людоедской сущностью. Миром же, по убеждению сторонников данного мнения, всегда правили людоеды, и горе той державе, которая осталась без каннибала на престоле. Некоторые ораторы даже утверждали, что нашей стране нужен именно такой лидер и только он в состоянии привести ее к столь желанному процветанию. Через год после истории с Афродитой Рыночной Людоед стал привычен, как любой другой зловещий знак времени. Как-то незаметно он перестал быть страшным и даже завоевал симпатии некоторой части молодежи. Оказалось, что новое поколение было готово принять столь необычного героя. Плакаты, постеры, комиксы - все это сыпалось на потребителя, подобно бумажному граду. Вслед за некоторыми журналистами подростки прозвали нового героя Лю и испещряли доступную архитектуру воззваниями типа: «Лю, попробуй меня!» или просто, но зловеще: «Ай, Лю-Лю!» Глава 49. Охота на Носорога - Этот, что ли? - Глаза Носорога сверкнули, как рыбья чешуя над водной гладью. - Он точно целка? - Ну да! - с кокетливой обидой развел руками Колька. - Я ж тебе обещал, что найду! Давай сюда клей! - До чего ты, Колька, алчный мальчишка! - Сучетоков смерил Колю взглядом. - Нажива в жизни не главное. Ты лучше человеком стань, образования добейся, профессию обрети, а будешь все о своей выгоде мечтать, только время потеряешь и останешься никем и ничем. Я вот помню… - Да не морочь ты меня, Носорог. Давай бонус и иди Олега воспитывай! - Эх, паря! - Виктор Казимирович с грустью выпустил желто-черную упаковку из своих лиловых пальцев. - Чувствую я, что мы тебя упустили. Подведи ко мне Олежку, а сам беги по своим делам. Колька спровадил упаковку в карман брюк и подпрыгивающей походкой метнулся к Ревеню, который тотчас послушно, но уже без провожатого направился к Носорогу. - Олег. - Мальчик обратил на Сучетокова большие зеленые глаза. - У меня никого нет, и мне спать негде. Коля сказал, что вы меня пустите, если я… Ну и дальше поможете… - Пущу, золотой ты мой, серебряный, конечно пущу! - Смешной и страшный дядька вдруг тяжело задышал и посмотрел на Ревеня, словно на поджаристую курицу, что шипит на сковороде. - Пойдем со мной за ручку. Ну давай: вот, пальчики какие холодные. Волнуешься? - Липкая от пота рука Сучетокова обхватила пальцы мальчика. - Ты правда ни с кем еще ни разу, э-э… не баловался? - Нет, слышал только. Ну, ребята… что там… это… - Олег говорил все быстрее и тише, а сам вспоминал, что уже сталкивался с этим уродом в бане, в которую их целой ватагой отправил как-то Следопыт: Носорог тогда привязался к двум мальчишкам лет восьми и шести. Братья пришли одни, и дядя Витя стал их за что-то отчитывать, а позже учил, как правильно мылиться, и звонко подшлепывал по зарумянившимся попкам. - А это вам правда сильно надо? Можно, я просто переночую? Я убрать у вас могу, ну подмести, посуду вымыть, пол или еще что надо сделать… - Ну а тебе жалко, что ли? - Виктор увлекал мальчика по замирающему проспекту… * * * В это время в многоголосье ночной жизни города, в котором выделялись визг тормозов, вопли гуляк, хлопанье парадных дверей, гул машин, врывались решительные мужские голоса, слышимые лишь их адресатами в радиоэфире. |
