И когда Адам уже направился передать распоряжение, Паулюс спросил:

     — Вы точно проверили, Адам, что утром наши транспортные самолеты доставили армии подарки — ящики с медалями и орденами?

     — Проверил, господин генерал. Прибыли только эти грузы.

     — И ни одного ящика с боеприпасами, и ничего более?

     — Ничего, господин генерал.

     Вопреки привычке — в личное время забывать о всем служебном — Паулюс снова задумался о положении своей армии: «Вейхс давно уже обещает мне две свежие дивизии: пехотную и танковую. Ни того, ни другого. За последний месяц ни одного солдата, ни одного офицера. К чему мне шлют в армию столько ящиков наград? Армия истощена, такие потери, кому вручать эти ордена и медали? А что мне делать дальше с Мильдером?»

     Он снова вспомнил о вчерашнем неприятном разговоре с Вейхсом по этому поводу: «Подумать только. Отступили два танковых полка. Отступили, оставив позиции на берегу Волги. Сколько усилий потратила армия, чтобы захватить эти позиции. Почти полтора месяца непрерывных кровопролитных боев. Да, Вейхс был взбешен до крайности и грозил наказать не только Мильдера, но и... Он явно намекал на командование армии. Видно, Мильдера придется отстранять от командования. Не хотелось бы. Блестяще проявивший себя в сражения за Сталинград генерал. Я не в силах отстоять его. Вейхс за него получил выговор от фюрера. Меня еще ждет кара. С Мильдером предстоит сегодня вести суровый разговор».

     Паулюс посмотрел на часы. Двадцать один тридцать две. «Через полчаса будет Мильдер». Он оделся по форме, привел себя в порядок. Стал просматривать лежащую перед ним карту Сталинграда. «Нет, отсюда нам уходить никак нельзя. У нас сейчас, как никогда, выгодное положение. Еще несколько мощных ударов, и мы опрокинем шестьдесят вторую в Волгу. Они в западне». Он встал, прошелся, заложив руки за спину.

     Вошел Циммерман.

     — Вас, господин генерал, вызывает срочно на провод командующей группой.

     — Передайте генералу Мильдеру, чтобы он меня ждал. Я назначил ему встречу на двадцать два часа.

     — Командующий группой барон Вейхс говорил с ним сдержанно, медленно, но Паулюс почувствовал заметную тревогу.

     — Войска Юго-Западного и Донского фронтов перешли в контрнаступление. Примите незамедлительно меры к полной боеготовности. Обстановка складывается не в нашу пользу. Подробный мой приказ получите через тридцать минут. Его привезет вам специальный связной.

     «Что же могло случиться? — недоумевал Паулюс. — Неужели за полсуток могла так резко измениться обстановка? Не могли ухудшить и довести до угрожающей только крупные танковые и механизированные войска. Но откуда они у русских? Или это осторожность Вейхса, это постоянное желание держать подчиненных в напряжении? О, это хорошо было известно всем, кто служил под его командованием. Наверно, о попытке наступать сообщили фюреру, а он со свойственной его характеру эксцентричностью предупредил Вейхса. Вот и напуган».

     Но на всякий случай Паулюс все же отдал распоряжение о повышении боеготовности своих войск и приказал Адаму, чтобы он поставил в известность Мильдера. Сегодня он принять его не может.

     Вскоре пришел и приказ командующего группой армий «Б», полученный в 22 часа.

     — Обстановка, складывающаяся на фронте 3-й румынской армии, вынуждает принять радикальные меры с целью быстрейшего высвобождения сил для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге на участке Лихая (южнее Каменск-Шахтинского), Чир.