— Ну, герой, здравствуй! — Он  протянул  ему  руку  и  обнял.

     Кряжев смутился, пожимая плечами.

     — Что я? Как все. Народ у меня хороший, вот и удалось.

     — Нет, нет, ты расскажи, майор. Садись ко мне в машину.

     — Замысел ваш, товарищ генерал, очень правильный. Немцы приняли нашу колонну за своих, и оборона их была пройдена без единого выстрела. Когда мы очутились в их тылу, мой разведчик привел местного жителя. Он вез на повозке трех немцев. Их уничтожили, а жителя привели как проводника. Он оказался довольно сведущим человеком, показал путь к переправе и рассказал о расположении немецких позиций.

     — Разыскать его надо, товарищ майор! К награде представим.

     — Есть, товарищ генерал! Так вот,

     — Товарищ генерал, есть поговорка: аппетит приходит во время еды. Вот и у меня. Дай, думаю, попробую. Рванули мы с ходу на Калач. А они уже поняли, что с мостом что-то не в порядке. Да и гарнизон у них на Калаче дай бог. Полка два пехоты, и артиллерии было много.

     — Так уж и два полка? — усомнился генерал. — А что же дальше было?

     — Дальше? Они, как и следовало ожидать, ринулись на нас. Вижу, дело плохо. За двумя зайцами погонюсь — все упущу. Ну и принял решение отойти к мосту и занять круговую оборону. Что поделаешь, надо ждать главные силы корпуса. Немцы нас окружили, хотели мост вернуть, остальное вы сами знаете.

     — Молодец, майор Кряжев! Представляю вас к высшей награде — званию Героя Советского Союза. Великое дело вы сделали. Рад, что в вас не ошибся.

5

     После встречи с Канашовым Аленцова вернулась в Подвижную госпитальную группу корпуса. Она еще ходила от машины к машине, одновременно счастливая и подавленная, убитая горем внезапной разлуки в такой опасный момент, когда немцы смяли части корпуса Канашова. И вот туда, в самое пекло боевых событий, уехал он. Уехал, не послушал ее совета обождать хотя бы полчаса, разобраться, что же там все-таки происходит. Бросился туда очертя голову. Может, он поступил правильно, а она? Но беспокоиться за его судьбу сейчас она уже имела право. Теперь они любящие друг друга, после долгих мучительных противоречий вновь вернули прежнее утраченное счастье. И он сказал ей, что отныне и навеки считает ее своей женой. И она согласилась. И дело же не в той пустой формальности, когда они скрепят свой брак подписями и печатями. Если бы и не свершилось подобного, все равно она твердо решила быть всю жизнь везде только с ним.

     Думая об этом, она подошла к машине, из которой доносились стоны. «Что там такое?» Она вошла в операционную. Подошла к хирургу.

     — Андрей Федорович, почему без наркоза?

     — Не берет, Нина Александровна. Видать, крепенько пьет, — прошептал он ей на ухо.

     — Кто это?

     — Офицер связи из штаба армии.

     — Давайте вот сюда еще один укол новокаина.

     Когда делали третий укол, раненый поглядел на Аленцову и сказал:

     — Бесполезно, товарищ военврач. Прошу срочно принять меры. Мой шофер знает где. У хутора в овраге разбита машина, тяжело ранен генерал. Его шофер убит.

     «Канашов. Канашов. Хутор этот неподалеку, где мы повстречались с ним». Лицо Аленцовой стало белее бумаги.

     — А почему же вы не взяли его с собой, если сами находились в машине? — спросила она оперируемого.