Изменить размер шрифта - +
Ведь уже третью ночь он спит урывками. «Ничего, ничего, — успокаивал он себя. — Только бы нам поскорее закончить прорыв и сбросить их окончательно в Волгу, а там— и почести, и награды, и заслуженный отдых». С этой мыслью он прилег на свою походную койку

     Вошел адъютант и протянул ему письмо.

     Мильдер расстегнул ворот кителя. Письмо было от жены. Поспешно разорвал конверт и стал читать.

     Марта писала об одном и том же, что хочет видеть его дома, что скучает и не находит себе места, и о том, как идут ее будничные, домашние дела. И вдруг, как бы между прочим. Мильдер даже встал с койки. Она просила его дать согласие обвенчаться дочери Грете с военным священником, неким Карлом. «Это замечательный и порядочный человек, — писала она, — думаю, что ты присоединишься к моему решению. Я благословила их».

     «Нет, нет, — Мильдер никак не мог предполагать, что его дочь соединит свою судьбу с армейским священником — полувоенным человеком. В душе он всегда прочил дочери более завидную партию, и конечно, с военным, достойным их прусской юнкерской династии. — Да, Грета меня подвела. Видно, Марта что-то проглядела. Что значит не быть дома отцу.

     И вот неудачное замужество дочери».

     Это сообщение жены его очень огорчило. Он решил не идти играть в бильярд. Не мог и спать, хотя чувствовал, что все тело сковала усталость. Попросил адъютанта принести ему еще коньяку.

 

2

 

     Поздно ночью командир дивизии полковник Бурунов был вызван командующим шестьдесят второй армией генерал-лейтенантом Чуйковым.

     Командующий армией сообщил ему, что танковая бригада Сталинградского фронта прорвалась через оборону противника с севера, и что она вот-вот должна соединиться с частями дивизии Бурунова.

     Комдив поднял всех на ноги. И всю ночь работали рации, звонили телефоны, бегали с распоряжениями и приказаниями связные и ординарцы, ожидая радостного известия о встрече с прорвавшимися частями. Взволнованные и уставшие под утро, многие, не выдержав напряжения, уснули, так и не дождавшись наших танкистов.

     А с утра немцы обрушили на дивизию такой шквал огня, что даже бывавшие в подобных переделках командиры потеряли самообладание. То и дело с командных пунктов поступали вести одна тревожнее другой. И во всех донесениях говорилось о главном: «Перед фронтом обороны частей появилось много немецких танков».

     «Откуда их взялось столько?» — подумал Бурунов, уже в который раз требуя от начальника разведки дивизии объяснить ему, как же, в конце концов, это произошло.

     Майор Король, всегда такой подвижный и находчивый, докладывая, сник и только разводил руками.

     — Товарищ полковник, уверяю вас, что в полосе обороны нашей дивизии новых танковых частей отмечено не было. И в резерве не было. — Он готов был поклясться, что это так, но только нервно поглаживал карманы руками, будто обтирал их. — Возможно, — пробовал предполагать он робко, — проглядела разведка штаба армии или фронта Немцы перебросили новые танковые части с других участков?

     — Нам-то от этого не легче, — хмурясь, перебивал его Бурунов, — с других участков, иди с третьих, или сбросили их по воздуху. Что вот теперь будем делать? Почти сутки я ничего не знаю о батальоне полка Коломыченко. Последние сведения поступили, когда он сражался где-то у вокзала. Значит, или батальон полностью погиб, или же остатки его попали в плен. Как бы то ни было, но там образовалась брешь, в которую наверняка войдут танковые части противника.

Быстрый переход