‑ Пресвятая Богородица, во дела‑то! Панцакки теперь как за каменной стеной! А что же я расскажу Томмазео?

‑ Как мы и договаривались. Только не показывай, что сомневаешься насчет гранаты. Понял?

Из Монтелузы до Вигаты можно добраться и по заброшенной дороге, которая очень нравилась комиссару. По ней‑то он и поехал и, доехав до моста через некогда бурный поток, который давно уже превратился в нагромождение камней, остановил машину, вышел, направился к зеленому пятну зарослей, в центре которых возвышалась огромная сарацинская олива, из тех, что змеями стелются по земле, прежде чем взмыть к небу. Уселся на сук, закурил, задумавшись о том, что случилось утром.

‑ Мими, входи, закрой дверь и садись. Мне нужна кое‑какая информация.

‑ Слушаю.

‑ Если я конфискую оружие, ну, скажем, револьвер, автомат, что мне делать потом?

‑ Отдашь его тому, кто ближе стоит.

‑ Сегодня утром мы проснулись с чувством юмора?

‑ Ты хочешь знать, какие на этот счет существуют распоряжения? Конфискованное оружие должно быть немедленно доставлено в соответствующее подразделение управления полиции Монтелузы, где его регистрируют и потом запирают на складе, который находится напротив экспертно‑криминалистического отдела, если мы говорим о Монтелузе. Достаточно?

‑ Да. Мими, я хочу выстроить одну гипотезу. Если буду говорить ерунду, прерывай. Итак, Панцакки и его люди обыскивают загородный дом инженера Ди Блази. Заметь, что главный вход закрыт на здоровенную цепь.

‑ Откуда ты знаешь?

‑ Мими, не злоупотребляй моим разрешением. Цепь ‑ это не предположение. Знаю, и все тут. Однако все думают, что ее повесили для виду, что инженер, после того как отнес сыну еду, закрыл его снаружи и накинул цепь, чтобы думали, будто в доме никого нет, с тем чтобы освободить его, как только все успокоится. Вдруг один из людей Панцакки видит, как Маурицио пытается спрятаться в пещере. Полицейские окружают пещеру, Маурицио выскакивает с какой‑то штуковиной в руках; полицейскому, самому нервному, мерещится, будто это оружие, он стреляет и убивает парня. Когда понимают, что бедняга держал в руках свой правый башмак, в который не мог всунуть больную ногу…

‑ Откуда ты знаешь?

‑ Мими, придержи язык, а то я тебе не стану рассказывать сказку. Когда они замечают, что это ботинок, то понимают, что увязли в дерьме по самые уши. Блестящая операция Эрнесто Панцакки и его «грязной дюжины» того и гляди завоняет, как отхожее место. Думали‑думали и придумали, что единственный выход ‑ сказать, будто Маурицио действительно был вооружен. Ну ладно. Но чем? И тут начальнику оперативной группы приходит гениальная мысль: гранатой.

‑ А почему не пистолетом, еще проще?

‑ Ты не дотягиваешь до уровня Панцакки, Мими, смирись. Начальник опергруппы знает, что инженер Ди Блази не имеет разрешения на ношение оружия, а также не заявлял ни о каком незарегистрированном оружии в своих владениях. Но память о войне уже не воспринимается как оружие, если ты видишь его изо дня в день. Или его убирают на чердак и забывают.

‑ Можно мне сказать? В сороковых годах инженеру Ди Блази было не больше пяти лет и воевал он разве что игрушечным пистолетом.

‑ А его папаша, Мими? Его дядя? Его кузен? Его дед? Его прадед? Его…

‑ Да ладно, ладно.

‑ Проблема заключается в том, где найти гранату, которая могла бы быть памятью о войне.

‑ На складе полицейского управления, ‑ спокойно ответил Мими Ауджелло.

‑ Правильно. И время сходится, потому что доктора Паскуано вызвали через четыре часа после того, как погиб Маурицио.

‑ Откуда ты знаешь? Ну ладно, извини.

‑ Ты знаком с ответственным за склад?

‑ Да.