Где-то за Уралом застрелили губернатора. Солдаты-изменники в Севастополе перебили офицеров и исчезли, прихватив с собой чуть ли не весь арсенал из части и десять единиц полковой артиллерии. Заводы в Москве и столице почти встали из-за забастовок. Кто-то поджег усадьбу то ли князя, то ли графа под Тверью. Наследники древнейших родов в спешке уезжают в Европу, и даже в столице на окраинах Одаренным лучше не выходить из дома после наступления темноты.

Одному Богу известно, что из всего этого переврали, приукрасили — а то и выдумали целиком. Но кое-что мы успели почувствовать и на своей шкуре: на технической остановке перед Москвой одному из второкурсников едва не пробили голову брошенным из кустов обломком кирпича. Просто так, без причины — то ли за военную форму, то ли за юнкерские погоны.

В общем, все вокруг мало напоминало относительное спокойствие, из которого мы уезжали на учения. Уж не знаю, как бы объяснил это дед, но по всему выходило, что его карательные меры зимой привели совсем не к тому результату, на который рассчитывали древние князья. Вместо того, чтобы вырвать измену и бунт под корень, они только сжали пружину.

Которая вот-вот распрямится со звоном — и ударит.

Если следом за народниками на улицы Питера выйдут просто недовольные, за ними потянутся и простые рабочие, и горожане, уставшие от всего этого бардака. А потом — их семьи, которым станет просто-напросто страшно оставаться дома. И ни гвардейские полки, ни даже жандармы уже не справятся. Придется привлекать регулярную армию. Таких же обычных людей без Дара, как и те, что выйдут на очередную демонстрацию. А если измена уже проникла в войска так глубоко, что не дотянулись даже руки Третьего отделения — кто знает, сколько солдат в решающий момент просто напросто дезертирует — или вовсе окажется по ту сторону баррикад, прихватив казенное оружие.

И если случится так, если родовитая знать продолжит бежать из страны — то рано или поздно встать на защиту короны придется юнкерам — младшим отпрыскам графских и княжеских семей. Бастардам, обычным Одаренным без титула. И тем, кто даже без магии решит до последнего выполнять приказы ее величества.

Просто потому, что делать все это будет больше некому.

— Ну, ты тоже не загибай, ладно? — Я с трудом подавил желание швырнуть в Богдана чем-нибудь тяжелым. — Мало ли что там болтают?..

— Болтают? Болта-а-ают! А это что, по-твоему? — Богдан достал откуда-то из-под матраса сложенный вчетверо листок. — Тоже все придумали?

Газета. “Санкт-Петербургские ведомости” — и свежая, дата стоит вчерашняя. Уж не знаю, каким чудом она так быстро оказалась то ли Москве, то ли где-то в Бологом. И как Богдан умудрился ее купить или выменять… Может, просто стащил, не выдержав мук любопытства.

И в чем-то я его даже понимал: и заголовок, и фотография на первом развороте смотрелись одновременно жутковато, грозно и интригующе.

— Империя на пороге войны? — вполголоса прочитал я.

Да уж, если о таком пишет не какой-нибудь желтый “Вечерний Петербург”, а одно из самых уважаемых столичных изданий — видимо, дела действительно идут так себе.

Впрочем, сомнительных вопросов, слухов и даже того, что послужило этим самым слухам причиной, авторы статьи почти не касались — или касались осторожно, вскользь. Ни одного упоминания о народовольцах я, во всяком случае, не нашел. И даже столичные аресты и забастовки описывались скорее как что-то обыденное.

Куда больше внимания статья уделяла событиям за границей — и уж там газетчики дали себе волю.