|
– Я же сказал, чтобы ты привел его. Я совершенно не выношу, когда Вулф переходит на такой тон. Я так взбеленился, что готов был сам подсыпать ему хинин во все блюда. Я сказал: – Замечательно, что Фриц очухается к утру. Так дальше продолжаться не может. Тингли уже на грани нервного срыва. Он испарился почти сразу после моего прихода. Мисс Йейтс, которую зовут Гвендолин, управляющая фабрики, а также мисс Кэрри Мерфи, ее помощница, провели меня по цехам. Я только что закончил печатать подробный отчет, в котором нет ничего, кроме голых фактов. Тингли вернулся примерно в половине пятого, но, когда я попытался к нему пробиться, он был занят беседой с сыном, и мне показали на дверь. Я вернусь туда завтра, если к тому времени еще буду на вас работать. Тех, кто поддерживает мою отставку, прошу поднять руки. Я высоко воздел руку. – Пф! – фыркнул Вулф. – Человек торгует отравленными продуктами… – Хинин это не яд. – Человек торгует отравленными продуктами, а ты оставляешь его как ни в чем не бывало болтать с отпрыском. Я иду на кухню и попробую что нибудь приготовить. Если хочешь, можем поужинать… – Нет, благодарю покорно. У меня свидание. Можете меня не ждать. Я прошагал в прихожую, облачился в пальто, нахлобучил шляпу и вышел на улицу. Дойдя до гаража на Десятой авеню, я вывел седан, предоставив «родстеру» передышку, доехал до ресторана «Пьетро» на Тридцать девятой улице и в один присест уплел целое блюдо спагетти и полбушеля салата. Настроение чуть чуть поднялось. Когда я покинул ресторан, начался дождь, а вредный ноябрьский ветер пронизывал насквозь, поэтому я завернул за угол в кинотеатр, где крутили хронику. Правда, на душе у меня скребли кошки. Пусть оснований для столь наглого замечания у Вулфа имелось с гулькин нос – скажем, один процент, – его было достаточно, чтобы отравить мне настроение. Я посмотрел на часы. Без четверти восемь. Я вышел в вестибюль, вытащил из кармана записную книжку и нашел страничку, на которую в силу многолетней привычки заносил имена и адреса всех причастных к текущему расследованию. Тингли жил на Салливан стрит, дом 691. Я решил, что звонить бессмысленно, – ведь моя задача заключалась в том, чтобы доставить его к Вулфу. Я выбрался под дождь, сел в седан и покатил к центру. Я остановился перед старым кирпичным особняком, выкрашенным в голубой цвет; должно быть, в нем жили еще дед и прадед Тингли. Темнокожая горничная сказала, что мистера Тингли еще нет, к ужину он не приходил и находится, скорее всего, у себя в конторе. Что ж, похоже, сегодня удача от меня отвернулась, впрочем, крюк был небольшой, поэтому, добравшись до Двадцать шестой улицы, я свернул на запад. Подкатив к самому входу на фабрику Тингли, я приободрился: в нескольких окнах наверху горел свет. Я перебежал под дождем, обнаружил, что входная дверь не заперта, и вошел. Холл тоже был освещен, и я шагнул к лестнице. Впрочем, поставив ногу на первую же ступеньку, я замер как вкопанный: подняв глаза, я увидел такое, отчего у меня отвалилась челюсть. Посреди лестницы лицом ко мне стояла Эми Данкен. С белым как мел лицом и остекленевшими глазами она обеими руками цеплялась за перила, пьяно раскачиваясь из стороны в сторону. – Держитесь! – выкрикнул я, устремляясь наверх. Однако, прежде чем я успел до нее добраться, Эми упала. Выпустив из рук перила, она покатилась по ступенькам прямо ко мне. Я подхватил бесчувственное тело, стащил вниз и опустил на пол. Эми была без сознания, но, когда я взял ее запястье, пульс бился ровно. |
