Лэнвуд чувствовал, как в нем растет гордость. Приятно все-таки видеть плоды своих трудов. И еще хорошо, что он никогда не выбрасывает копии писем. Десять лет назад! Сегодня же вечером он заглянет в старые папки.

Удомо замолчал.

— И каковы ваши дальнейшие планы? — спросил Лэнвуд.

— Хочу получить докторскую степень и вернуться домой. Знаете, какое почтение питают у нас к званию «доктор».

— Сколько времени это у вас займет?

— Почти все уже сделано. Диссертация готова. Осталось выполнить кое-какие формальности.

— Прекрасно. А пока вы здесь, вступайте в нашу группу. Мы, так сказать, «мозговой трест», вокруг нас группируются различные организации африканцев в Англии.

— Потому-то мне так и хотелось увидеть вас, — сказал Удомо.

— Мы соберемся у меня и все обсудим.

Пока Лоис и Джо мазали хлеб маслом и делали сандвичи, Мхенди беспокойно ходил из угла в угол. Мегер крепчал. Он выл и свистел за окном, сотрясая рамы. Мхенди взял нож, попробовал пальцем его острие, затем швырнул обратно на стол и подошел к окну. Он глубоко засунул руки в карманы и стал смотреть на видневшийся кусочек неба. Небо было темное и низкое, казалось, нависшие тучи изнемогают под тяжестью готового просыпаться снега.

Лоис не сводила с него глаз. Он уже минут двадцать как пришел сюда и до сих пор не произнес ни слова. Джо подняла голову, собираясь что-то сказать, но Лоис отрицательно покачала головой.

— Отнеси это в гостиную, Джо.

Она подождала, пока Джо скроется за дверью, затем встала и подошла к Мхенди.

— Что случилось, Дэвид? — Она хотела коснуться его плеча и уже протянула было руку, но тотчас отдернула ее. — Может, я могу помочь?

— Разве что напоить меня до бесчувствия, — с горечью ответил он.

Лоис ждала, что он повернется к ней, но он не отрываясь смотрел в окно. Она подождала еще немного, потом сказала:

— Чай готов. Пошли в комнату.

Лоис вышла, катя перед собой столик на колесиках. Мхенди остался в кухне один. Он так и не повернулся. Глаза его вдруг наполнились слезами. Плечи поникли. Он зажмурился, но слезы все текли и текли из-под сомкнутых век. Потом рывком — даже с яростью — он выпрямился. Достал из кармана носовой платок, но платок был очень грязный, и Мхенди вытер лицо рукавом.

Он повернулся и торопливо прошел в ванную. Открыл холодный кран и ополоснул лицо ледяной водой. Вытерся, взглянул на себя в зеркало. Не мешало бы постричься. Дотронулся до седых висков. «Через год я окончательно побелею, если, конечно, буду жив», — подумал он. С отвращением посмотрел на грязный, весь в пятнах пиджак. А, сойдет — прорех на рубашке не видно, и то ладно. Потянул сморщенный, перекрученный галстук, попробовал разгладить его, но галстук опять свернулся в трубочку.

Рассматривая себя в зеркало, Мхенди попытался вспомнить, каким он был пять лет назад. Потом быстро закрыл глаза и отвернулся. Расправил плечи и не спеша пошел в гостиную.

— Дэвид, — окликнула его Лоис.