И Удомо сразу вспомнил. Ну конечно же! Дэвид Мхенди! Это он возглавил пять лет назад восстание в Плюралии. Удомо тогда был в Канаде. Он взглянул на Мхенди. Ничего особенного — никогда не скажешь, что это революционный вождь. Внешность самая заурядная. Небольшого роста, одет плохо. «Пожалуй, даже хуже, чем я», — решил Удомо. В общем, печальная фигура.

— Я налила вам, — сказала Лоис.

Мхенди подошел к стеклянной двери, Лоис протянула ему стакан, наполовину наполненный виски, Мхенди сделал большой глоток и сел.

— У Мхенди одна беда, — резко сказал Лэнвуд, — слишком много пьет.

— Так это он стоял во главе восстания в Плюралии! Я только сейчас вспомнил. Читал об этом в Канаде. Черт возьми! Еще немного — и удалось бы!

— И удалось бы, если бы меня слушался, — сказал Лэнвуд.

— Кому еще виски? — спросила Лоис.

— Мне, — ответил Эдибхой и подошел к Джо.

— Как же он оказался здесь? — спросил Удомо.

— В ту ночь, когда была разгромлена освободительная армия, он сумел ускользнуть от врагов, и его переправили сюда морем.

Удомо вспомнил сенсационные заголовки, которыми пестрели газеты того времени. Повстанцы держались почти год. Погибло несколько тысяч. Он повернулся к Лэнвуду.

— Почему же его не высылают на родину?

— Чтобы отдать под суд? Это может послужить сигналом к новому восстанию. Кроме того, найдется немало желающих выступить в Совете наций с неуместными вопросами. Нет! Их гораздо больше устраивает, чтобы он сидел здесь, в эмиграции и спивался у них на глазах.

— Мы должны помочь ему! — воскликнул Удомо.

— И поможем! Время работает на нас. Мир меняется. Крепнут силы наших друзей и союзников… А теперь расскажите мне, как вы устроились. Нашли себе квартиру? Есть ли у вас деньги?

Не сводя глаз с Лоис, разговаривавшей с Мхенди, Удомо ответил:

— Комнату я снял, но она мне не по карману.

Лоис сидела на низеньком табурете рядом с Мхенди в противоположном конце комнаты. Они почти касались друг друга. Он видел, как Лоис взяла руку Мхенди.

«Может быть, они любят друг друга», — подумал Удомо.

— Рассказывайте, Дэвид. Вам станет легче, — сказала Лоис.

Джо и Эдибхой, лежа на ковре, слушали приглушенную музыку. Лэнвуд продолжал говорить. Удомо слушал, не переставая наблюдать за Лоис и Мхенди.

Лэнвуд рассуждал о том, как бесчеловечно относятся империалисты к колониальным народам.

Мхенди осушил третий стакан.

— Я только что получил вести с родины, — сказал он. — Мою жену расстреляли.

— Боже мой! — прошептала Лоис.

— Первые жертвы плана «Поселение А». Власти решили переселить мой народ в пустыню с земель, принадлежавших нам c незапамятных времен. Колонизаторам не нравилось, что мы владеем плодородной землей. Мой дом стоял у подножия горы. Земля там хорошая, краснозем. Слишком хорошая для существ низшей расы…

— О, Дэвид!

— Что, Лоис, я, по-вашему, слишком резок? Словом, они объявили, что эти земли принадлежат европейцам, и приказали всем перебираться в «Поселение А». Не сомневаюсь, что со временем они всю пустыню разделят на участки, так что букв в алфавите не хватит. Ну так вот — наши отказались. Женщины не захотели расстаться со своими домами и своей землей. И когда белые пришли проверить, как исполняется приказ, женщины встретили их камнями. Впереди была моя жена. Комиссар-африканец и его помощник были убиты…

— Боже мой! — Лоис дотронулась до руки Мхенди.