«Дорогой земляк!

Письмо будет коротким — через полчаса у меня операция. Рад сообщить тебе, что дело сдвинулось наконец с мертвой точки. На будущей неделе я должен встретиться с тремя коммерсантами; думаю, что кое-какие результаты эта встреча даст. Свободные деньги у них есть, и я постараюсь внушить им, что в их интересах вложить эти деньги в нашу газету.

Ты, я знаю, считаешь, что нам необходимо заручиться поддержкой вождей и старейшин. Но они не желают поддерживать нас. Вот уже три месяца я стараюсь привлечь их на нашу сторону, но убедился, что их интересует только собственное положение, места в палате Ассамблеи и приемы у губернатора. Толка от них не будет, земляк, и нам придется обойтись без них. Если ждать их, мы, пожалуй, никогда не начнем. Они и не думают об освобождении народа, об освобождении Африки. Они продажны насквозь. Если я уговорю коммерсантов и они выложат деньги, ты сможешь приехать, и тогда мы начнем. Надеюсь, ты согласишься. Другого способа вытащить тебя сюда я не вижу. Напиши, что ты одобряешь…»

Дальше шли приветы Лэнвуду и остальным и несколько слов о своей жизни. «Напиши, что ты одобряешь…» Удомо перечитал письмо. «Напиши, что ты одобряешь…»

— Черт бы побрал всех этих вождей и старейшин! — вскричал он.

Он подошел к письменному столу и сел. Итак, они не хотят поддерживать нас. Даже ради освобождения собственной страны! Что ж, если они не хотят, а коммерсанты хотят, придется иметь дело с коммерсантами. Но народ, пойдет ли он за нами без вождей и старейшин? Пойдет ли?.. А если другого пути нет?.. Значит, нужно перетянуть народ на свою сторону. Это единственный путь!

Удомо вставил в машинку лист почтовой бумаги. Подумал, вынул, положил под него копирку и чистый листок и снова вставил. Он печатал:

«Дорогой Дик!

Только что получил твое письмо и спешу ответить, чтобы ты немедленно начал действовать. Ты знаешь, почему я считал, что на первых порах для нас особенно важна поддержка вождей и старейшин, но, если они не желают сотрудничать с нами, обойдемся без них. Это будет нелегко, потому что народ в их руках. Но народ мы как-нибудь на свою сторону перетянем. Уговори коммерсантов, чтобы они оплатили мой проезд домой. Скажи им, что, когда я приеду, мы сможем все обсудить и наметить план действий. Только, не обещай им по возможности ничего серьезного. Это очень важно. Ты понимаешь меня… Обещай им места в руководстве партии, когда она будет организована, — место патрона, президента, даже казначея, но ни в коем случае не давай никаких обещаний относительно нашей будущей политики. Скажи, что подобные вопросы лучше всего будет обсудить со мной, когда я приеду. Я сообщу обо всем членам группы, а ты действуй…»

Хлопнула входная дверь.

Удомо откинулся на спинку стула и ждал. «Для Лоис рановато, — подумал он. — А что, если она потеряла работу? Как тогда все сложится? Интересно, теряют ли учителя работу?»

Вошла Джо Фэрз.

— Ты что-то рано, — сказал Удомо.

Она устало опустилась на стул.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

Она подняла на него глаза. В них было отчаяние. Вид измученный, лицо осунулось. Он и прежде замечал, что она похудела за эти месяцы, но только сейчас увидел, как сильно она изменилась.

— Ты должен помочь мне, Майкл, — сказала она.

Отчаяние, звучавшее в ее голосе, заставило его насторожиться.

— В чем дело?

— Мне стало плохо в конторе, — сказала она. — Прямо в конторе — раньше хоть дома. Я все испробовала. Теперь ты должен помочь мне. Я думала сделать все сама. Не хотела тебя беспокоить. Но ничего не получается. Ты должен помочь мне, Майкл.