Один из охранников обошел Конана со всех сторон и выглянул на улицу, удостовериться, что варвара никто не сопровождает. Удовлетворенный увиденным, он отправился на поиски жреца, и вскоре тот появился.

– Ах, кого я вижу! Мой новоприобретенный киммерийский друг. Входи, господин, я должен извиниться за эти воинственные приготовления. Но увы, увы, я больше не чувствую себя в безопасности. Такое впечатление, будто все в этом городе сошли с ума и из душ человеческих вылезло все самое черное, что только там таилось.

– Я не виню тебя, – сказал Конан. – Думаю, через день или два все кончится.

Жрец воздел руки в сторону статуи Беса:

– Ежедневно и ежечасно молю я об этом моего бога. Ладно, друг мой, чем я могу быть тебе полезен?

– Не видел ли ты моего компаньона? Мы заходили к тебе с ним несколько дней тому назад.

– Да, и на нем одежды были особенные. И благовония с запахом лилий. Он частенько сюда заглядывает. Последний раз был вчера вечером. Боюсь, что не смогу отблагодарить его за… как бы это выразиться? Приношения.

– Почему? – удивился Конан.

– Если ты, господин мой, соблаговолишь пройти со мной, я покажу тебе. – И жрец повел Конана вниз по ступенькам в крипт, открыл дверь и пригласил войти. Следом вошел и он сам и обвел руками то, что было разложено перед ними.

– Кром! – восхищенно выдохнул Конан. – Ну и пришлось же потрудиться здешнему ворью!

– Я предпочитаю думать о них как о своих прихожанах, которые поклоняются Бесу, – сказал жрец.

Крипт был забит добычей почти до самого потолка. Сундуки и шкатулки, полные драгоценностей, изящные лампы, инкрустированные столы, всевозможные предметы искусства, пряности и благовония – в крипте не оставалось больше свободного места.

– С тех пор, как беды свалились на этот город, – горестно начал жрец, – многие сворачивают здесь свои дела, продают недвижимость и переводят все, что нажили, в драгоценности, которые легко переносить с собой, на случай, если внезапно придется покинуть город. В результате храм битком набит добром бедных горожан, а касса наша пуста. Потому-то я и не смог выплатить твоему другу истинную цену за то, что он принес сюда.

– Учитывая, что это зачтется ему у богов, – заметил Конан, – вряд ли у него есть причины жаловаться. А не оставил ли он мне какого-нибудь послания?

– Увы, господин мой, боюсь, что придется ответить отрицательно.

– Ладно. Да, вот еще о чем я хотел тебя попросить. Я хотел бы иметь свободный доступ к твоим… речным вратам. – И Конан указал в сторону дверцы на дальнем конце крипта. – Мне хотелось бы свободно попасть туда в любой час ночи или дня. Пусть твои охранники пропустят меня без вопросов, а потом молчат как рыбы обо всем, что может случиться. – Из кошеля на поясе Конан вытащил небольшой узелок и подал его жрецу. – Здесь сто серебряных марок.

– Благодарю тебя, друг мой. Бес да осыплет тебя своими щедротами. Нет божества милосерднее Беса. В милосердии своем не любит Бес смотреть, как человек мучается от кнута, от кандалов и рук палача. А эта судьба – увы, боюсь я, неминуемо ожидает этот город. Я вижу, что тебе, мой господин, уже пришлось кое-что претерпеть в преддверии грядущих мук. Бес да хранит тебя, господин!

Киммериец выскользнул из храма и некоторое время обдумывал, как бы добраться до другого конца города. К его услугам был подземный лабиринт дерьмостока, но Конану, честно говоря, надоело прятаться, будто крысе. Если кто-то жаждет его крови, пусть сразится в открытую. Поэтому киммериец гордо зашагал прямо посреди улицы.

Город превратился в настоящий военный лагерь. По мостовым разгуливали вооруженные до зубов громилы.