Я взял у нёе кроссовку и крепко прижал к себе.

– По‑прежнему думаешь, что джаммеры такие уж плохие? – спросила Джен.

Я посмотрел за реку, на врагов всего, что было мне дорого, и сделал им кивок.

– Не всегда. У них есть свои фишки.

Глава тридцать шестая

Обувка оставалась в моем владении около трех недель, пока не пришел счет за пользование кредиткой. Требовались решительные действия.

– Ты всегда сможешь купить себе пару, когда они появятся в продаже, – утешала меня Джен.

– Да, но не с настоящим логотипом, – возражал я.

Мне предстояло лишиться этой красной запретительной черты.

Один французский философ сказал, что человек – это животное, которое умеет говорить «нет».

Но я не мог сказать «нет» некой выпускающей кредитные карты компании, имеющей название из четырех букв. Итак, мы позвонили Энтони, удостоверились, что он на работе, сообщили, что хотим показать ему что‑то важное, и направились в верхнюю часть города.

Контора доктора Джей, как, собственно говоря, и сама хип‑хоп‑культура, появилась в Бронксе в 1975 году. Фирма и сейчас там, хотя теперь обзавелась филиалами по всему городу. Они продают обувь и спортивную одежду из синтетических материалов под такими марками, как «Сапплекс» и «Ультра»: слова космической эры, магически творящие образы кокетливых роботов.

– Хантер, старина! – приветствовал меня Энтони, Джен же удостоил кивка, означавшего: «Я помню, что ты сказала на встрече фокус‑группы, это было в струю».

Он повел нас вглубь, сквозь доброжелательный шумный гомон, усугублявшийся ужасающей звуковой системой хранилища: ребятишки раскатывали ковер, чтобы опробовать мягкость и упругость ворса, примеряли фуфайки, определяя оптимальную длину где‑то ниже талии, но выше колена, отражающие свет радуги командных логотипов вертелись на подставках.

Наконец мы добрались до святилища в сердце склада, протиснулись между высокими стеллажами, забитыми расставленными по размеру и артикулу коробками. Энтони отодвинул стоящую на дороге стремянку на колесиках библиотечного образца.

– Что это за запах? – осведомился он, в то время как Джен открывала обувную коробку.

– Мотор истребителя, – небрежно ответила она, разворачивая бумагу и доставая образец.

Стоило Энтони увидеть обувку, как глаза его вспыхнули. Он осторожно взял образец из ее рук и принялся вертеть перед глазами, рассматривая подошву, носок, задник, язычок, рант, петельки, шнурки. Все подряд.

– Откуда это? – спросил он минуту спустя.

– Подпольное производство, – ответила Джен. – Но их шарашка накрылась. Насколько мы знаем, это последний сохранившийся экземпляр.

– Черт побери!

– Клиент будет производить свою версию, – добавил я. – А это оригинал.

Он медленно кивнул, не отрывая глаз от образца.

– Они не смогут сделать точно такой же. Такой, как этот. Вмешается некий комитет. И вот этого, – я указал на «антилоготип», – у их изделия тоже не будет.

Он рассмеялся.

– Вот как. Стало быть, уникальный экземпляр. Не думаю, что стану носить эту пару на работу.

– Не пару. К сожалению, от пары уцелела только эта половинка.

– Черт побери!

– Короче, мне нужно ее толкнуть. Серьезные проблемы с деньгами, – вздохнул я.

Он смотрел на меня, ожидая продолжения.

– Мне нужно это продать, ясно?

– А то? Никогда бы не подумал это о тебе, Хантер. Но если тебе нужны деньги, значит, нужны.

– Мне они нужны, – заявил я тоном жениха на свадьбе, к которой его принудили.