Классно выкрутился, да?

– Мне тоже, но, знаешь, малость поднадоело. Все время одно и то же.

– Ребрендинг, – отозвался я, понимающе кивая. – Все так сейчас делают.

Она рассмеялась, и я обнаружил, что мы уже не стоим, а идем вместе. В рабочий день, четверг, парк был почти пустым – несколько любителей бега трусцой, собачники, выгуливающие своих любимцев, да пара пенсионеров с удочками, пытающихся что‑то выловить из реки. Мы поднырнули под их лесками, которые в лучах летнего солнца превратились в сверкающие нити. За металлическим ограждением о бетонные берега сердито плескалась растревоженная маленькой моторной лодкой река.

– А как обстоят дела с Хантером? – спросила она. – Я имею в виду имя?

Я проверил ее улыбку на тему прикола – далеко не каждый проявляет интерес к содержимому именной базы данных системы социального обеспечения.

– Тебе правда интересно?

– А то!

– Ну, это, конечно, не Дженнифер, куда там, но налицо существенный прогресс. Когда я родился, это имечко вообще находилось в четвертой сотне, а сейчас стоит на вполне приличном тридцать втором месте.

– Лихо! Стало быть, ты идешь впереди толпы.

– Похоже на то.

Я покосился на нее, пытаясь сообразить, раскусила она меня или еще нет.

Джен подбросила мяч и со звонким хлопком, будто в колокол ударила, поймала его длинными пальцами и повертела перед собой, как глобус, всматриваясь большими зелеными глазами в линии меридианов.

– Но ты, конечно, не хочешь, чтобы оно вышло на первое место, так ведь?

– Да, это было бы не в кайф, – согласился я. – Как эпидемия с именем Бритни в середине девяностых.

Она пожала плечами, и тут мой телефон сыграл мелодию из «Зоны сумерек», ну прямо в тему.

– Видишь? – Я показал трубу Джен. – В натуре, работает как телефон.

– Впечатляет.

На дисплее высветилось «обув‑ка», что значило – работа.

– Хай, Мэнди?

– Хантер? Что делаешь?

– Да, в принципе, ничего.

– Можешь провести тестирование? Нужно срочно.

– Что, прямо сейчас?

– Да. Клиент хочет выдать рекламу в эфир уже к выходным, но не уверен, все ли там как надо.

Мэнди Уилкинс всегда называла своих нанимателей «клиентами», даже тех, на кого работала пару лет подряд. В данном случае это была компания по производству спортивной обуви, носившая имя одного греческого бога. Которое она предпочитала не использовать, возможно, потому, что не любила слова из четырех букв.

– Сколько платят?

– Я стараюсь собрать вместе всех, кого могу, – продолжила Мэнди. – Клиент примет решение в течение двух часов.

– А сколько платят?

– Как обычно – пару.

– У меня этих пар уже больше чем завались. Полный сундук обуви, не считая того, что я выбросил.

– Ладно, как насчет полусотни баксов? Плачу из своего кармана. Ты мне нужен, Хантер.

– Ладно, Мэнди, чего уж там.

Я взглянул на Джен, которая с отсутствующим видом нажимала кнопки собственной трубки, вежливо показывая, что не прислушивается к моему разговору и, может быть, чуточку переживая по поводу того, какой старый (месяцев шесть, не меньше) телефон у нее самой. Я принял решение.

– Можно мне привести с собой кое‑кого?

– Само собой. Нам нужны тела. Но они это… ты понимаешь?

Джен воззрилась на меня, ее глаза сузились: похоже она сообразила, что разговор ведется о ней. Прямые солнечные лучи добавили синевы в ее волосы, и я приметил, что некоторые их тонкие пряди окрашены в яркий пурпурный цвет.