Это сделали его спутники, жертвуя собой, так как завернуться в ткань и надеть шлемы они уже не успели. От чего надо было защищаться, мы не знаем, но опасность, видимо, была ясна трем погибшим. Мне очень тяжело говорить дальше, но вы должны знать все. Родственники погибших уже знают. Полость рта, горло, легкие, ткани тела, примыкающие к легким, у всех троих буквально сожжены. Не подлежит сомнению, что последние минуты жизни они дышали огнем. И, несмотря на такую чудовищную пытку, довели дело до конца. У Волгина, насколько можно судить по приборам, внутренние ожоги незначительны. Но он полностью парализован. Чем кончится этот паралич, причин которого мы не знаем, трудно сказать. Сейчас возле Дмитрия Люций, Ио и несколько других крупных специалистов.

Личный состав истребительных отрядов поручил мне внести на всемирный опрос предложение – увековечить имена членов экипажа “И‑76”. Сообщите ваше мнение установленным порядком.

Информация о здоровье Дмитрия Волгина будет даваться ежедневно.

Павильон на острове Кипр снова принял под свой купол такое же неподвижное тело Дмитрия Волгина, как и несколько лет назад. Но теперь он был жив.

Причина глубокого паралича все еще оставалась неясной. Сердце билось медленно, но равномерно и четко, дыхание было поверхностным, но ровным, не оставалось сомнений, что поражена нервная система. Приборы указывали, что в мозгу не возникают даже проблески мыслей.

От мертвого Волгина отличало только едва заметное движение грудной клетки и живая окраска кожи.

Ио и Люций снова поселились на Кипре. Сюда же прилетели все друзья Волгина – Владилен, Мэри, Мунций, космонавты с “Ленина”, Сергей, Иоси, даже Эрик, покинувший на время свой рабочий корабль.

Снова вся Земля волновалась, снова человечество с нетерпением ожидало сообщений с Кипра.

Фаэтонцы, которые были, в сущности, единственными виновниками катастрофы, предложили вызвать со своей планеты крупнейших специалистов по лучевым болезням, и их предложение было с благодарностью принято. Но фаэтонские ученые могли прибыть на Землю не раньше чем через несколько месяцев.

Ио и Люций испробовали все известные средства – загадочная болезнь не поддавалась ничему. Состояние Волгина не улучшалось, но и не становилось хуже, а это уже обнадеживало.

Кормили его искусственно. В павильоне сохранились все аппараты, все приборы и установки, которыми пользовались в период оживления Волгина, – ничего не пришлось доставлять вновь. Даже запасы специальных питательных растворов сохранились. Ведь с того момента, как Волгин покинул павильон и перелетел в дом Мунция, прошло лишь немногим более пяти месяцев.

Дни шли, не принося ничего нового.

Спустя две недели после возвращения Волгина на Землю на Кипре появился Эйа. С его стороны это был очень самоотверженный поступок. Земля вообще, а остров Кипр в особенности, была слишком жарка для фаэтонцев. Даже на Марсе они чувствовали себя так, как европейцы в тропиках. Вместе с Эйа прилетел единственный на Земле человек, который мог как‑то говорить на фаэтонском языке, – инженер Хосс.

– Мы получили радиограмму с Фаэтона, – сказал Эйа, – в которой даны указания для осмотра больного. Разрешите мне обследовать его.

Так звучала эта фраза в переводе Хосс. Но Эйа говорил не о связи по радио. Фаэтонцы сообщались со своей родиной с помощью аппаратов, основанных на совсем другом, еще неизвестном на Земле принципе Название этих аппаратов было непереводимо.

Эйа провели к Волгину.

– На Фаэтоне, – сказал Эйа после осмотра, – правильно поняли, что случилось Это состояние – следствие воздействия лучей… – он произнес несколько протяжных гласных. – Пострадавший подвергался этому воздействию короткое время. Это его спасло.

– Что нам надо делать? – спросил Люций.