— Твоя сестра?

— Моя сводная сестра.

— С ней все в порядке, — ответил Ричер.

— Каким тебе показался ее дом?

— Надежным. Попасть в него не проще, чем в Форт-Нокс.

— Но он расположен уединенно, да?

— Очень уединенно, — подтвердил Ричер.

Ламарр кивнула. Он молчал, ожидая, что она скажет дальше.

— Так значит, с Элисон все в порядке? — наконец сказала Ламарр.

— Она хочет, чтобы ты приехала к ней.

Она покачала головой.

— Не могу. На это уйдет целая неделя.

— Твой отец при смерти.

— Мой отчим.

— Как бы то ни было, Элисон считает, что ты должна приехать.

— Я не могу, — повторила Ламарр. — Она все такая же?

Ричер пожал плечами.

— Я понятия не имею, какой она была раньше. Впервые я увидел ее только сегодня.

— Одета как ковбой, загорелая, симпатичная, в хорошей спортивной форме?

— В самую точку.

Ламарр снова рассеянно кивнула.

— Совсем не похожа на меня.

Он оглядел ее с ног до головы. Дешевый черный костюм помят и покрыт пылью. Кожа бледная, тонкая, сухая. Рот недовольно искривлен. Глаза пустые.

— Да, вы совсем непохожи, — подтвердил он.

— Я же говорила, что из нас двоих я всегда была дурнушкой.

Ламарр ушла, не сказав больше ни слова. Харпер провела Ричера в столовую, и они поужинали вдвоем. Затем она проводила его в комнату. Молча заперла за ним дверь. Дождавшись, когда ее шаги затихнут в коридоре, Ричер разделся и залез под душ. Затем вытянулся на кровати и стал думать и надеяться. И ждать. В первую очередь, ждать. Ждать утра.

Глава 13

Наступило утро, но оно не принесло ничего хорошего. Ричер понял это, как только вошел в столовую. Он проснулся рано и был готов к выходу за полчаса до того, как появилась Харпер. Отперев дверь, молодая женщина впорхнула в комнату, изящная и отдохнувшая, одетая в тот костюм, который был на ней в самый первый день. Судя по всему, у нее было ровно три костюма, и она сменяла их в строгой последовательности. Ричер прикинул, что три костюма как раз соответствовали ее жалованию. Это было ровно на три костюма больше, чем имел он сам, поскольку в отличие от Харпер он не получал твердой зарплаты.

Они вместе спустились в лифте и прошли в соседнее здание. Во всем лагере царила непривычная тишина. Какая бывает в выходные. Только сейчас до Ричера дошло, что сегодня воскресенье. Погода улучшилась. Теплее не стало, но дождь прекратился, и выглянуло солнце. У Ричера мелькнула надежда, что этот благоприятный знак свидетельствует как раз о том, что это будет его день. Однако его ждало разочарование. Он понял это, как только вошел в столовую.

Блейк сидел за столиком у окна. Один. На столе кофейник, три перевернутые чашки, вазочка со сливками, сахарница, корзина с пончиками и печеньем. Плохой новостью была пачка воскресных газет, развернутых, прочитанных и отложенных в сторону. «Вашингтон пост», «Ю-Эс-Эй тудей» и, что хуже всего, «Нью-Йорк таймс», лежащая на самом виду. То есть, из Нью-Йорка никаких новостей. Из чего следовало, что его план еще не сработал, из чего, в свою очередь, следовало, что ему придется ждать дальше.

Троим за столиком было гораздо просторнее, чем пятерым. Харпер села напротив Блейка, а место напротив Ричера осталось свободным. Блейк казался осунувшимся, усталым и очень измученным. Как будто он был болен. Как будто с ним с минуты на минуту должен был случиться сердечный приступ. Но Ричеру было нисколько его не жалко. Блейк нарушил правила.

— Сегодня ты будешь работать с делами, — сказал Блейк.