— Почему на прошлое занятие никто не соизволил явится? — дожидаясь исхода археологических изысканий, грозно поинтересовалась Эля.

— Так Ханука же! — лукаво склонив русую голову к плечу, сообщил Марат. — Мы с родителями на рождественские каникулы уезжали.

Ага, вот-вот, Ханука на рождественские, очень типично. Ладно еще Степанова, но Эля была более чем уверена, что остальные воспринимают Хануку примерно как ее прочие ученики — Троицу. Религиозный аспект их не волновал, зато лишний выходной — всегда вещь! Короче, до Троицы им была та Ханука.

— А вступительные по физике за вас бог будет сдавать или все-таки Пушкин? — ворчливо поинтересовалась Эля. Последнее время она ловила себя на том, что терпеть не может любые праздники. А особенно нетерпимо относится к праздничным поездкам своих учеников, из-за которых будущие абитуриенты пропускали занятия. Нет занятий — нет оплаты, и Эля не могла избавиться от ощущения, что деньги на путешествия родители учеников вынимают непосредственно из ее кармана.

Изя-Изяслав поднял от рюкзака несчастную мордашку потерявшегося дитяти:

— Тетрадки нету, Элина Александровна! Наверное, у мамы в сумке осталась. Вы там наверху среди «животных танцюристок» моей мамы не видели?

С трудом припомнив, что в числе увешанных побрякушками танцовщиц и впрямь мелькала монументальная фигура Изиной мамаши — с ее животом только восточными танцами и заниматься, он и без хозяйки, отдельно спляшет! — Эля кивнула.

— Так я сбегаю… — подорвался Изька.

— Сидеть! — рявкнула Эля так, что бормотание самодеятельных поэтов в зале испуганно сбилось, из-за стеллажа выглянула недоумевающая библиотекарша, — Знаю я тебя — там застрянешь и будешь на отплясывающих гурий пялится. — понизив голос, сказала Эля, — После занятия принесешь. У кого есть, открыли тетради, а этому несостоявшемуся шейху дайте листочек.

Хихикающая компания зашелестела страницами, а из-за стеллажей снова выскочила библиотекарша. Вслед ей тонкий женский голос пафосно завывал:

…За мир! Шалом! Лехаим иде!

Сплочен в едино Торою народ.

Пусть светит нам Звезда Давида

В салюте звезд космических высот!

— Можно у вас попросить политического убежища? — умирающим голосом сказала библиотекарша.

— Основания? — строго сдвинув брови, железно-административным голосом иммиграционного чиновника вопросил Марат.

— Как пострадавшая от поэтического иудаизма, — пробормотала Эля, перелистывая распечатку экзаменационных тестов.

— Не понимаю, зачем вы вообще им разрешаете… — неожиданно возмущенно накинулась Даша на библиотекаршу, — Тора — не эта… как там она у них называлась… не программа Коммунистической партии! У этих старичков иудаизм теперь вместо строительства коммунизма!

— Ну и пусть… — тихо обронила Эля, — От Торы не убудет, а старичкам легче. На весь наш город здесь, в общине, единственное место, где ими вообще интересуются, у них тут общение. Другие пенсионеры, между прочим, ради этого по митингам шатаются. Пусть уж лучше стихи пишут.

— Пусть, — кивнула библиотекарша и прагматично добавила, — У нас гость из Штатов сидит, от фонда, который нас финансирует. Что они несут, он, слава богу, не понимает, а впечатление произведут.

— Гость из Штатов от фонда, — медленно и раздельно повторила Эля, чувствуя, как хорошее настроение бесследно тает, пропадает, заменяясь привычной тоской в сочетании с нарастающей злобой, — Сидит, значит. И ничего не понимает? А ну-ка я посмотрю, что за гость! — она сорвалась с места.