Вот вижу я:

         Воскресные сельчане

         У волости, как в церковь, собрались.

         Корявыми, немытыми речами

         Они свою обсуживают «жись».

         Уж вечер. Жидкой позолотой

         Закат обрызгал серые поля.

         И ноги босые, как телки под ворота,

         Уткнули по канавам тополя.

         Хромой красноармеец с ликом сонным,

         В воспоминаниях морщиня лоб,

         Рассказывает важно о Буденном,

         О том, как красные отбили Перекоп.

         «Уж мы его – и этак и раз-этак, –

         Буржуя энтого… которого… в Крыму…»

         И клены морщатся ушами длинных веток,

         И бабы охают в немую полутьму.

         С горы идет крестьянский комсомол,

         И под гармонику, наяривая рьяно,

         Поют агитки Бедного Демьяна,

         Веселым криком оглашая дол.

         Вот так страна!

         Какого ж я рожна

         Орал в стихах, что я с народом дружен?

         Моя поэзия здесь больше не нужна,

         Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

         Ну что ж!

         Прости, родной приют.

         Чем сослужил тебе, и тем уж я доволен,

         Пускай меня сегодня не поют –

         Я пел тогда, когда был край мой болен.

         Приемлю все.

         Как есть все принимаю.

         Готов идти по выбитым следам.

         Отдам всю душу октябрю и маю,

         Но только лиры милой не отдам.

         Я не отдам ее в чужие руки,

         Ни матери, ни другу, ни жене.

         Лишь только мне она свои вверяла звуки

         И песни нежные лишь только пела мне.

         Цветите, юные! И здоровейте телом!

         У вас иная жизнь. У вас другой напев.

         А я пойду один к неведомым пределам,

         Душой бунтующей навеки присмирев.