Тварь сжалась, попробовала выплюнуть проглоченное, отгородится от внешней угрозы щитами, да только в местах соприкосновения с телом она уже была мертва и молнии проникали на много сотен метров во все стороны, выжигая плоть, которая не давалась под напорами напалма, мин и снарядов.

– Отказ третьего энергоблока, выходная мощность восемьдесят три процента! – ворвался в мое сознание обеспокоенный голос инженера. – Критическое состояние генераторов со второго по пятый! Трос плавится…

– Остановите меня только когда будет риск крушения. – сказал я, вновь отдавая всего себя резонансным реакторам. Молнии, расходящиеся от разогревшихся до бела тросов, начавших плавится и расслаиваться под собственным весом, расходились на сотни метров, покрывая тварь почти целиком.

Жуткий, чудовищный, искаженный монстр, настоящее ползучее бедствие всё же оставался живым, и это был главный его недостаток. Плоть слаба, а плоть, которую бьет ток в несколько тысяч вольт – еще слабее.

– Всё… Сашенька – всё он горит! – тряся меня за плечо кричала Ангелина, и в последний раз взглянув на мерцающие обзорные экраны я с удовлетворением отметил что да, тварь полыхает по всей поверхности. Бедствие остановлено. По крайней мере одно из них. И с удовлетворением от проделанной работы провалился в глубокий сон.

Глава 11

– У нас орден не землеройки называется? Не кроты, нет? – раздраженно спросила Мария, с которой мы встретились возле Минска. – Может земляные черви?

– Дорогая, не отвлекай. – коротко ответил я, потому как супруга, обычно сдержанная и держащие себя в руках на людях сейчас высказывалась на весь эфир. Наши корабли шли параллельным курсом, и хотя вопрос у Марии был провокационным, но по сути она была права – мы рыли землю. Только не с помощью экскаваторов а при помощи собственного дара, многократно усиленного реакторами капитальных судов.

После нашей внезапной победы над всепожирающей массой прошло два дня, и хотя основную тварь мне чудом, и потерей трех энергоблоков Гнева империи, удалось прикончить, но сотни отделившихся от неё малых чудищ пробились дальше и сейчас их едва сдерживали в холмистой местности.

Да и фрегату это далось слишком тяжело – пришлось оставлять его на верфях в Киеве для ремонта, а самим заниматься тем, что большая часть аристократии посчитала ниже своего достоинства – копать. А что хуже всего, делать это могли лишь одаренные седьмого ранга и выше, у остальных конструкты просто лопались при попытке вести их под землей. В результате командование армии опустилось до работы простых солдат. Что последние воспринимали не без удовольствия.

Правда наша эффективность была куда выше, чем у двух солдат с лопатами, как известно заменяющих один экскаватор. За Черепахой оставался гигантский ров, глубиной в пять метров и шириной в три, идущие параллельным курсом корабли спихивали поднятые на поверхность глыбы, утрамбовывая их в стену на одном берегу.

И пусть двигались мы с поистине черепашьей скоростью, в двадцать километров в час, делали ту же работу что и три сотни экскаваторов, и несколько тысяч человек что двигались нам на встречу. Новая засечная черта, защитный вал от моря до моря, строилась вдоль рек, к которым уже подтягивали трансформаторные подстанции.

Мой опыт посчитали успешным и начали применять во всём флоте, правда результаты оказались противоречивые. Нужно было не просто подать высокое напряжение, а поймать тварь в момент, когда она будет на контактах, при этом объемы энергии требовались воистину титанические, как и площадь удара.

Но нет такой задачи, которую не мог бы осилить подготовленный человек.