– После потери ее величества… – начал было Куракин, но император поднял на него тяжелый взгляд и князь замолк на полуслове.

– Все свободны. – мрачно сказал Петр, не дожидаясь пока министры окончательно выведут его из себя. Вызванные на доклад князья и министры, поклонившись начали выходить, и через несколько минут император остался в кабинете в гордом одиночестве.

Ситуация ухудшалась с каждым днем, и хотя выходы были, каждый оказывался хуже предыдущего. Ставил Россию в еще большую зависимость от соседей и конкурентов, чем было даже при Екатерине. И ни возрожденный им флот, ни поднявшая наконец голову армия и дворянство не могли исправить ситуацию.

На сколько же было проще, когда он был не императором, а военачальником ведущим за собой верных людей и встречающий врага грудью и конструктами. А сейчас… сколько из них осталось, из верных? Суворовы – верны короне, а не ее носителю. Багратионы – приспособленцы и шпионы, заигрывающиеся так что не видно конца. Даже родня – Долгорукие, и те оставались верны только из страха. А еще Машка…

Бросить все это и вернуться во флот? Да что толку, если страна находится на грани краха. Сколько времени он сможет выиграть? Год полтора? Может это много для обычного человека, но для империи – меньше мгновения. Но не делать совершенно нечего – тоже не в его власти. Хватит полумер.

Начало июля. Пермь. Линия боевого соприкосновения между войсками его императорского величества и армией Уральской республики.

Простая полковая палатка, стояла по центру голого поля, которое в этом году даже не стали засеивать. Над лесом, с обеих сторон, засело по полторы сотни больших и малых судов, главные силы враждующих сторон. В то время как судьба еще не начавшегося сражения решалась внизу, в крохотном помещении в котором собрался почти весь командный состав.

– Хватит громких слов! – морщась отмахнулся Мирослав. – Даже если мы идем за самозванцем, вы вообще идете за предателем. Президент вашей республики, уже назвал себя царем регентом, а единственная достойная наследница – находится в коме больше месяца. Вы воюете не на той стороне!

– Мы предпочли бы вообще не воевать. – ответил князь Лугуй, нахмурив седые брови. – Однако мы все приносили присягу. И вы, и я. И пока императрица жива – будем бороться на ее стороне до конца.

– Мы приносили присягу не императору, а родине. – ответил уставший от этого спора Роман. – Вы не хуже нас знаете, через две недели его императорское величество будет здесь лично. И тогда ваше сопротивление окажется бесполезно. Вот только Петр не оставляет пленных, не может.

В палатке надолго нависла давящая тишина. Все знали Петра Николаевича, нынешнего императора всероссийского, как очень жесткого и могучего дарника, способного одним своим присутствием изменить ход любой битвы. Но Роман был прав, способности государя живых почти не оставляли. Не на стороне врага. И тем хуже была ситуация, в которой сражаться приходилось пусть с дальними, но родственниками.

– Если бы императрица очнулась, и сдалась на милость победителя, жертв можно было бы избежать. – проговорил князь Лугуй. – После появления при дворе дочери Петра Николаевича, Марии Морозовой, настроения в уральской столице сильно переменились. Сформировалась устойчивая оппозиция. Но против царя они не пойдут.

– Они, или МЫ? – на всякий случай уточнил Роман.

– Никто не пойдет. – снова нахмурившись проговорил генерал.

– В таком случае, возможно, у нас есть решение этой проблемы. – задумчиво проговорил Мирослав. – Главное успеть до прибытия императора.

Три дня назад. Флагман императора, линкор Петр Великий.