– Выпускаю шасси. – отчитался Николай. – Всем занять свои места и приготовиться. До контакта с поверхностью пятьдесят. Тридцать пять… десять… Есть контакт с поверхностью. Двигатели стоп.

– Есть двигатели стоп! – тут же отчеканил Петр, щелкая переключателями, и почти двухсотметровая махина замерла, на полметра погрузившись в песок манипуляторами. Гудение затихло, а затем прекратилось вовсе. Правда покой нам только снился, и пришлось сразу заниматься маскировкой.

– Капитан! – радостно поприветствовал нас Таран, стоило спуститься с трапа. – Такое чувство что мы вечность не виделись!

– Да ладно, брось ты, вечность. – усмехнулся я, не став избегать медвежих объятий своего боевого заместителя. – Как у вас тут дела? Где Максим.

– Отсыпается. –  улыбаясь отмахнулся бурят. – Мы стараемся основные работы выполнять в первой половине дня, но ему уже не терпится. Вот и работает до полной ночи. Благо внутренний ремонт можно проводить даже ночью, снаружи не видно.

– И как продвигаются дела? – решил поинтересоваться я.

– Сложно сказать. План слишком глобальный. – ответил, немного подумав, Таран. – Лучше это у Краснова выяснить. Но мы продвинулись достаточно далеко за прошедшее время. Раз вы здесь, значит следующего каравана не будет?

– Не в ближайшее время. – ответил я. – Но, уверен, нам найдется что делать и без него. Пойдем, посмотрим своими глазами.

На протяжении последних недель, после разгрома торговой компании Ордена Асклепия, мы обеспечили закаспийскую губернию почти всем необходимым. Большая часть пошла со складов самих швейцарцев, но без поставок из запасов захваченного грузовика все равно не обошлось. Так что комбайны и другую сельхоз технику мы доставляли небольшими партиями, по ночам.

В операциях участвовали только самые доверенные лица, включая пилотов. Полеты производились на сверхмалых высотах и всегда при прикрытии нашего фрегата, висящего существенно в стороне и подавлявшего как дальнюю связь, так и забивавшего радары возможных наблюдателей.

Это не гарантировало нам полной анонимности, но давало поле для маневра. Тем более что вскоре после формальной смены власти и возврата региона под крыло Российской империи большая часть вольных торговцев и представителей ордена не относящихся к клинике приняла решение покинуть страну и направиться в Персию.

Амин предупредил меня, что скорее всего это просто уловка, а ушедшие противники сто процентов оставили наблюдателей, но что то мне подсказывало что больше швейцарская компания со мной в жизни контракт не подпишет, так что ее расположение меня мало волновало.

А вот сторонники ордена, занимающиеся врачеванием, вызывали у меня смешанные чувства. С одной стороны, я прекрасно понимал, что всё их руководство преследует исключительно свои корыстные цели, не совпадающие с целями или хотя бы интересами России. С другой – они лечили простых людей. Всех, без исключения. Правда с богатых денег брали куда больше, а с дарников снимали три шкуры, но даже последний нищий мог обратиться за помощью.

И это меня несколько… не расстраивало, нет. Но вводило в смятение. Я не мог до конца воспринимать их как инфернальное зло, с которым надо бороться во что бы то ни стало. Но и оставлять ситуацию в текущем состоянии я не мог. Орден должен лишиться своей власти и исчезнуть… по крайней мере на территории России.

Как этого добиться, я пока представлял слабо. Зато прекрасно понимал, что мне не хватает нескольких принципиальных вещей для решения этого вопроса – силы, влияния и денег. И если с деньгами в последнее время стало все вполне приемлемо, швейцарцы меня ими обеспечили помимо своей воли, то вот с влиянием все было несколько хуже.