|
Собрав последние силы, он с трудом прибавил: - Клери, вы передадите им мой последний привет, не так ли? И он пошел в свой кабинет. Члены муниципалитета, как мы уже сказали, видели, что король передал Клери различные вещи: один из комиссаров потребовал их у камердинера; другой предложил оставить их Клери на хранение впредь до распоряжения совета. Так и решено было сделать. Четверть часа спустя король снова вышел из своего кабинета. Клери держался поблизости в ожидании приказаний. - Клери! - молвил король. - Узнайте, могу ли я получить ножницы. И он снова удалился к себе. - Может ли король получить ножницы? - спросил Клери у комиссаров. - На что они ему? - Не знаю; спросите сами. Один из членов муниципалитета вошел в кабинет; он застал короля на коленях перед г-ном де Фирмонтом. - Вы просили ножницы, - обратился он к королю. - Зачем они вам? - Я хотел, чтобы Клери остриг мне волосы. Член муниципалитета спустился в зал заседаний. Обсуждение заняло полчаса, в конце концов просьба короля была отклонена. Член муниципалитета снова поднялся к королю. - Вам отказано! - сообщил он. - Я не собирался брать в руки ножницы, - заметил король, - Клери подстриг бы меня в вашем присутствии... Доложите об этом совету еще раз, сударь, прошу вас! Член муниципалитета в другой раз спустился в зал заседаний, снова изложил просьбу короля, однако совет продолжал упорствовать. Один из комиссаров подошел к Клери и сказал ему: - По-моему, тебе пора одеваться, ты пойдешь вместе с королем на эшафот. - Зачем, Боже мой?! - затрепетав, воскликнул Клери. - Да не бойся, палач о тебя мараться не станет, - отозвался тот. Начинало светать; послышался барабанный бой: во всех секциях Парижа был объявлен общий сбор: это движение, этот шум достигли башни и заставили аббата де Фирмонта и Клери похолодеть. Король, сохранявший невозмутимость, на мгновение прислушался и проговорил ровным голосом: - По-видимому, начинает собираться Национальная гвардия. Некоторое время спустя отряды кавалерии вошли во двор башни Тампль; послышался конский топот и голоса офицеров. Король снова прислушался и с прежней невозмутимостью продолжал: - Кажется, они приближаются. С семи до восьми часов утра в дверь кабинета короля неоднократно и под разными предлогами стучали, и всякий раз г-н Эджворт вздрагивал; однако Людовик XVI поднимался без всякого волнения, подходил к двери, спокойно отвечал всем, кто обращался к нему с вопросами, и возвращался к исповеднику. Господин Эджворт не видел приходивших, но до него долетали некоторые слова. Однажды он услышал, как кто-то сказал узнику: - Ого! Все это было возможно, когда вы сидели на троне, а теперь вы больше не король! Король возвратился к священнику; лицо его было по-прежнему невозмутимо; он сказал: - Только посмотрите, как обращаются со мною люди, святой отец... Однако надобно уметь сносить все безропотно! В дверь снова постучали, и опять король пошел отпирать; на сей раз он возвратился к аббату со словами: - Этим людям повсюду мерещатся кинжалы и яд: плохо они меня знают! Покончить с собой было бы слабостью: можно было бы подумать, что я не сумею достойно умереть. |
