Этого не ожидала я и невольно вскрикнула, а он, вместо того чтобы отпустить меня и извиниться, крепко прижал к себе мокрой, намыленной спиной и обнимая нежно и крепко, горячо зашептал прямо в ухо, обдавая запахом дешевого нюхательного табака:

    -  Алевтина Сергеевна, голубушка, хотите вместе бежим?! Бог с ней со службой, я за вас всех кирасиров перебью! Спрячемся в Сибири, или за границу сбежим. Я ведь все умею! Будем жить, как у Христа за пазухой! Знали бы вы, что мне приказали против вас сотворить!

    -  Ну, что вы, что вы, Иоаким Прокопович, - растеряно ответила я. - Мы же с вами всего ничего знакомы, вы меня совсем не знаете. К тому же я замужем.

    -  Знаю я вас, сердцем понял! - почти плача ответил он. - Вы хорошая, добрая, мне без вас больше нет жизни!

    То, что бывает любовь с первого взгляда, я знала, но не предполагала, что она может быть быстрая и сильная. Я все время следила, о чем думает Ломакин, и все-таки пропустила момент, когда он влюбился. Самое удивительное, что Иоаким Прокопович совсем не хотел меня как женщину, такое я бы, конечно, заметила и не допустила. Он меня не желал, а жалел, причем так остро и отчаянно, как будто мне в эту минуту угрожала смертельная опасность.

    -  Ну, что вы, дорогой, зачем вы меня так сильно прижали, - прошептала я, пытаясь выскользнуть из его крепких рук. - Вы же со мной и сможете меня защитить. Не нужно так спешить.

    -  Да, да, конечно, простите, - приходя в себя, проговорил он, и опустил руки. - Знаете, Алевтина Сергеевна, на меня вдруг словно наваждение нашло. Конечно, со мной вы в безопасности. Я никому не дам вас обидеть. Но, поверьте, вас подстерегает большая опасность. Все-таки, нам лучше было бы податься в Сибирь. Там всегда можно спрятаться у раскольников.

    -  Хорошо, поговорим об этом позже, - пообещала я, не зная, что и думать о такой непонятно откуда возникшей привязанности, - а вы пока успокойтесь. Полейте еще, я смою мыло.

    Ломакин безропотно слил мне воду, я быстро ополоснулась, вытерлась его же полотенцем и оделась. Он был таким трогательно-растерянным, что теперь уже мне стало его жалко. Захотелось сделать ему что-нибудь приятное, и я предложила:

    -  Хотите тоже помыться? Я вам тоже полью.

    -  Буду благодарен, - ответил он, отирая с лица пот. - Очень жарко…

    Я думала, что Иоаким Прокопович разденется до пояса, но он быстро снял с себя всю одежду, и теперь уже мне пришлось отводить от него взгляд. Было видно, что Ломакин очень силен. Когда он двигался, под тонкой белой кожей перекатывались мощные мускулы, и мне тоже хотелось его потрогать.

    Какой же я стала бессовестной,  - огорченно подумала я. - Не успела расстаться с мужем, как уже смотрю на другого мужчину. Правда, делаю это не по своей воле,  - успокоила я себя. - Просто так складываются обстоятельства.

    Иоаким Прокопович, между тем, встал в корыто и оглянулся на меня, в ожидании, когда я ему полью. Стараясь на него не смотреть, я зачерпнула ковшиком воду и, встав на цыпочки, начала лить струйкой на голову. Он радостно зафыркал и начал смывать с себя соль и пот.

    -  Как хорошо, - благодарно сказал он. - Я очень люблю чистоту, а в поездках редко удается помыться.

    Я подала ему мыло, и он намылил голову и грудь. Пока он стоял в пене, с закрытыми глазами, я не удержалась и внимательно его осмотрела.