Раньше я думала только о строгом Боге и грехе, теперь о своем положении в мире.

    Я отчетливо понимала, что наши с ним отношения могут кончиться в любую минуту, но не хотела об этом даже задумываться. В нем я почти не сомневалась. Он был влюблен, относился ко мне совершенно искренне, но я не была уверена, что мы сможем преодолеть то, что нас с ним разделяет. Он пришел из другого мира, мира который стал мне теперь понятен, но между нами было целых два века истории. Я это поняла, когда он вдруг подумал, что я вполне могу быть его прапрабабкой, и тогда удержался от того чтобы стать моим любовником.

    Была ли я в него влюблена? Скорее всего - да. Он оказался первым мужчиной, который увидел во мне женщину, восхищался мной и хотел меня. Он был влюблен, добр, честен и застенчив. Думаю этих качеств достаточно, что бы бедная девушка, раньше никогда не слышавшая от окружающих доброго слова, потеряла голову. Так сначала и случилось. Однако странный дар старухи перевернул мне душу и заставил смотреть на все другими глазами. Теперь я даже не знала, как правильно себя с ним вести. Он восхищался моей наивностью, чистотой, но после того как я побывала в головах у многих людей, я перестала быть той, в которую он влюбился.

    Алексей Григорьевич был единственным человеком, не считая бабки Ульяны, кто знал о моих новых способностях, и я не могла предугадать, как он отнесется к девушке, которая сможет следить за каждой его мыслью. Кому захочется жить с человеком, который контролирует не только каждый твой шаг, но даже тайный помысел? Я поняла, что когда нам есть что терять, мы этого боится больше всего. Когда у меня не было никого и ничего, я ничего не боялась, разве что абстрактного греха. Теперь, когда у меня появилась любовь, я испугалась жизни.

    Я так глубоко задумалась, что не услышала, как в комнату вошли Алеша с портным Котомкиным. Я встала и поклонилась. Портного я немного знала. Звали его Фролом Исаевичем. Он был местной знаменитостью, крепостным крестьянином на оброке, имевшим в городе собственный дом и портняжную мастерскую. Наши дворовые ему очень завидовали, говорили, что Котомкин богач и настоящий тысячник, что у него денег куры не клюют и он знаком чуть ли не с самим царем.

    Алеша мне подмигнул и подумал о нас с ним такое, что я покраснела и осуждающе покачала головой. Зачем он привел портного, можно было догадаться и без моих новых способностей. Разговор у них шел о пошиве одежды. Алексей Григорьевич все это время ходил или в своем странном платье или в шлафроке покойного барина, который я сначала считала бабьим салопом. Теперь он собрался заказать современное платье и мучился, придумывая как общаться с портным, что бы тот не догадался, что он из другого времени. Пока они разговаривали, портной про себя ругался, что, задарма обшивая барского родича, терпит большой убыток. Но больше всего он думал о своей больной дочери. Дочь его я никогда не видела, но в девичьей говорили, что она моя ровесница и большая гордячка и ломака.

    Пока мужчины обсуждали одежду, я молча сидела на лавке. Наконец они кончили разговаривать, и портной ушел.

    -  Ну, что? - спросил меня Алеша, - не напугал я портного.

    -  Нет, - ответила я, - он думает, что ты просто немного блаженный. Ему сейчас не до тебя и не до работы, у него единственная дочь умирает.

    Алексей Григорьевич задумался, потом спросил:

    -  А что он за человек?

    Я начала вспоминать все, что подслушала из мыслей Фрола Исаевича и твердо сказала:

    -  Он хороший, нет у него в душе зла к людям.