-  Поставь воду сюда, - сказал ему Алеша и указал на лавку возле дверей и начал умываться.

    Все кто был в комнате, молча смотрели, как он полощет руки в воде. Потом он строго сказал, чтобы все вышли из комнаты. Фрол Исаевич, тетка Степанида и работник послушались, остались только мы с ним и немец. Тот стоял в углу и смотрел на нас с презрительной улыбкой. Алексей Григорьевич подошел к полатям и сбросил с Дуни одеяло. Портновская дочь лежала вытянувшись на спине. Из-под рубашки были видны ее голые бледные ноги.

    -  Помоги мне снять с девушки рубашку, - неожиданно сказал мне Алеша и начал задирать ей подол.

    От неожиданности я растерялась. Такой бесстыдной просьбы я от него никак не ожидала. Дуня даже не открыла глаза, а он все выше поднимал ей подол. У меня зашлось сердце, и я невольно воскликнула:

    -  Срамно так поступать с честной девушкой, Алексей Григорьевич!

    Он удивленно на меня посмотрел и спросил:

    -  Когда я тебя лечил, то осматривал?

    -  Так то меня, - ответила я, - а не чужую девушку! На меня и смотри, сколько хочешь!

    Он особенным взглядом посмотрел на меня и начал думать о нас с ним такие бесстыдные вещи, что я едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

    -  Не нужно меня ревновать, - вслух попросил он.

    Мне ничего не оставалось, как помочь ему снять с Дуни рубашку. Груди у нее были хуже, чем у меня и, вообще, голой она мне совсем не понравилась. Алексей Григорьевич поговорил о чем-то с немцем, но тот только фыркал и ничего ему не отвечал. Тогда он силком посадил Дуню в постели и зачем-то начал прижиматься ухом к ее спине. Я сначала не поняла, что он делает, но потом узнала через его мысли, что он так проверяет, что у нее внутри.

    Когда кончилось это безобразие, и мы уложили девушку на место под одеяло, Алеша спросил у меня, что я у нее узнала. Я на минуту задумалась. Ни о чем таком Дуня не думала, она как бы спала, но в мыслях видела какого-то парня. Он был кудрявый, и звали его Семеном. Тогда я догадалась, в чем дело и сказала, что она, скорее всего, влюблена.

    -  Ты это что делаешь, идиот! - вдруг громко закричал Алеша.

    Я сначала подумала, что это он за что-то рассердился на меня, но он бросился к немцу и оттолкнул его от полатей.

    -  Я должен исполнить свой долг! - сказал немец по-нашему, поднимая руку с ножом над девушкой.

    Я испугалась, что он сейчас зарежет Дуню, но Алеша успел его оттолкнуть и приказал уйти. Немец уйти не захотел. Тогда он схватил его за плечо и силком вытолкал из комнаты.

    -  Чего это он? - спросила я. - Никак душегуб?

    -  Нет, он так людей лечит, - спокойно объяснил Алеша, - выпускает, как он думает, лишнюю, больную кровь. Никогда не позволяй с собой такого делать, - строго добавил он. - Это неправильное лечение.

    -  Ну, что, ваше благородие? - спросил, заглядывая в комнату, Фрол Исаевич.

    -  Пока ничего не знаю, - ответил Алеша, - но немца больше сюда не пускай, если не хочешь проститься с дочерью! А кто такой Семен?

    -  Семен? - удивлено переспросил Котомкин. - Какой еще Семен?

    -  Ну, такой красивый, кудрявый.

    Фрол Исаевич удивленно на нас смотрел, не умея взять в толк, о ком он спрашивает.

    -  Есть у вас тут хоть какой-нибудь Семен? - повторил вопрос Алеша.

    -  Есть подмастерье с таким именем, - ответил портной, - только откуда ты его знаешь?

    -  От блюда, - почему-то сказал Алеша.