Грабб медленно, словно лава, сказал:

— Разве это не самая безумная вещь, о которой ты когда-либо слышала?

Я сказала:

— Безумство.

Марк коснулся своей шеи и подбородка, но смотрел он на мою шею и мой подбородок.

— Где же Ларс с твоим напитком? Это заняло целую вечность.

— Согласна. Я все равно не доверяю ему в том, что связано с напитками, — сказала я. Я не отводила взгляд от глаз Марка. Не то чтобы я хотела с ним пофлиртовать или хотела его самого. Я просто хотела увидеть, на что способна. — Там могут быть светлячки.

Марк прикусил нижнюю губу, как будто задумался о воде, но не думаю, что он представлял этот напиток. В силу этого мое сердце забилось немного быстрее. Это была провокация, но кому она могла навредить? Я просто хотела узнать. Я хотела узнать, хотела ли я кого-то еще, могла ли его заполучить и каких усилий это потребует. Было ли это так же легко, как просто находиться здесь, ничего не говорить, позволять им представлять, кто ты на самом деле?

— Слушай, давай пойдем поищем тебе что-то, — сказал Марк. — Ты будешь видеть, как я это наливаю. Никаких светлячков.

Мои ладони неожиданно вспотели. На самом деле, это была не провокация. Это было по-настоящему.

Я подумала о том, что чувствовал Коул, когда спал с девушкой в туре. Вот так? Игра. Охота. Удар по самолюбию, тепло внизу живота, знание того, что мои губы жаждут поцелуя, а я жажду, чтобы кто-то расстегнул это платье и увидел, как хорошо я выгляжу в этом бюстгальтере.

Я могла сказать ему, что возьму себе выпить сама. Я могла дождаться Ларса, не смотря на то, что не было ни единого шанса, что Ларс собирался принести что-то безалкогольное, потому что я знала парней, хоть и не знала его.

Я просто хотела, чтобы что-то произошло. Я просто хотела перестать бродить по этой вечеринке в одиночестве, ожидая… сама не знаю, чего. Когда я пойму, что с меня хватит. Когда я пойму, что развлеклась, в прошедшем времени.

Я сказала:

— Идем найдем мне выпить.

— Скоро вернусь, чувак, — сказал Марк Граббу.

Скоро вернусь. Скоро вернусь. Потому что это был пустяк.

Я последовала за Марком. К моему удивлению, он в самом деле привел меня к бару и набрал стакан воды. Он протянул его мне, удерживая мой взгляд. Он ждал. Мое сердце подпрыгнуло. Я хотела что-то сделать, без разницы, что именно, даже если это что-то означало обжиматься с Марком.

Я сказала:

— Где я буду это пить?

Это все, что требовалось Марку. Он сказал:

— Идем, я покажу тебе кое-что.

Кое-что оказалось полукруглой бетонной обсерваторией в конце одного из простирающихся балконов. Это оказалась маленькой спальней со сделанным на заказ зеркалом во всю стену и шикарным красным матрацем всего в нескольких дюймах от пола, полностью залитой светом из окна в потолке, в которое попадали прожекторы. Оказалось, Марк закрыл за нами дверь, забрал у меня стакан и поставил его на низкий столик.

Затем он положил свои руки по обе стороны моей талии в виниловом-или-кожаном платье и поцеловал меня.

Это, вероятно, был винил. Настоящую кожу не купишь за такую цену. Но, с другой стороны, я приобрела его в секонд-хенде. Так что оно могло быть чьим-то дорогим обноском.

Мы все еще целовались. Он был также горяч и настойчив, как Коул. Не важно, что Марк на самом деле не знал меня. Он все еще хватался за мой рот, как будто это был ограниченный выпуск, выходящий из моды, возьми сейчас, пока не разобрали. Знать, что любовь, казалось, не имела ничего общего со страстью, было неким освобождением и унынием.

Он крепко схватил меня за бедра и не почувствовал сопротивления. Так вот какого быть вещью.