Вебб пробрался к сцене.

– Разве вы не видите, что люди их Союза не думают о ваших правах? – воскликнул он. – Они хотят одного – набить карманы вашими взносами. Что может быть лучше, чем короткий рабочий день и чистый сухой дом, где можно жить, не только пока работаешь, но и в старости? Ради вас самих и ваших семей возвращайтесь на работу, пока есть такая возможность!

Бонни почувствовала тревогу, взглянув на лица тех, кого Деннинг привез себе на подмогу. Вебб взбесил их еще больше, чем Элай.

Слова «пока есть такая возможность» вызвали новый взрыв.

Элай поднял руку, пытаясь успокоить толпу, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Деннинг с вызовом выкрикнул:

– Итак, компания Мак Катчен предъявила ультиматум: забастовщиков выкинут на улицу, если они не приступят к работе.

– Завод работает в половину своей мощности, – ответил Элай, – но у забастовщиков есть еще семьдесят два часа, чтобы приступить к работе. Те, кто не сделает этого, будут заменены другими. – При этих словах жены забастовщиков побледнели, а их мужья взволновались. Деннинг и его люди были в ярости.

– Семьдесят два часа, – повторил Элай, покинул сцену и вернулся на свое место.

– Что делает на сцене Бонни Мак Катчен, вот что я хотела бы знать, – раздался вызывающий женский голос.

Бонни пожалела, что не сидит с Джиноа и Элизабет, но уходить было уже нельзя. Ее колени подгибались, когда она встала и поднялась на сцену.

– Я – гражданка Нортриджа, – твердо сказала она, – и ваш мэр, избранный законным путем! Я понимаю, это не дает мне никаких преимуществ перед вами, но мой долг вынуждает меня…

– Долг! – завопила другая женщина. Бонни ее не знала. – Послушайте только, Ангел говорит о долге!

Все засмеялись, что очень смутило Бонни. Элай направился к ней, пристально глядя в зал.

– Не прерывайте меня и выслушайте! – крикнула Бонни, охваченная негодованием. – Важно не то, что вы обо мне думаете. Главное – ваши судьбы и судьбы ваших семей! Во имя здравого смысла, остановитесь и подумайте о том, что предлагает вам мистер Мак Катчен! Неужели люди из Союза так задурманили ваши головы, что вы откажетесь от того, чего так долго ждали? – Она замолчала, переводя дыхание. Бонни не решалась взглянуть на Элая, но видела восхищение на лице Вебба, все еще стоявшего перед сценой.

– Вы думаете, эти люди из Союза заботятся о том, что будет с вами? Им нужны только ваши деньги! Если это не так, почему они не говорят, что предложения Мак Катчена прекрасны? Вы же разумные люди, подумайте сами!

Бонни повернулась и села между Элаем и Форбсом. Форбс незаметно пожал ее руку.

Собрание закончилось внезапно, и все, кроме Элая и Бонни, высыпали на улицу, оживленно переговариваясь.

Бонни сидела на сцене, чувствуя себя вконец измотанной.

– Бонни?

Она даже не подняла глаза, хотя Элай говорил очень ласково.

Элай нагнулся и взял ее за руки.

– Я вела себя, как дура, – сказала она.

– Нет!

Слезы покатились по щекам Бонни, но она даже не пыталась смахнуть их.

– Почему я веду себя, как дура? – проговорила она. – Ведь я вовсе не мэр и не имею никакого права выступать.

Элай взял ее за подбородок и вытер ей слезы.

– Ты хочешь перемен, Бонни… Что ж, в этом ничего плохого.

– Когда у меня была реальная возможность что-то изменить, я даже не попыталась это сделать.

Он вздохнул.

– Я и сам жалею об этом, Бонни. Но мы не можем вернуть прошлого.