Мельник немного успокоился. В голосе Родионова не было ни угроз, ни насмешки. Он стоял у порога, робко переминаясь с ноги на ногу.

— Выкладывай свое дело, Матвей.

— В пожарном сарае, сказывали, два мертвых тела лежат. Опознать требуется, кто такие. Желательно бы взглянуть. У нас как раз двое как в воду канули.

— Темно теперь. Утром приходи, Матвей.

— Утром недосуг. Желательно сейчас. Фонарик зажгите.

Мельник сверкнул глазами. Хотелось топнуть, забарабанить кулаком по столу и выгнать упрямого мужика. Сдержался. Покровителей-немцев в деревне не было. А что, если этот и впрямь один из вихаревских партизан.

— Как ты не понимаешь, Матвей. Я пришел с пожара усталый, на дворе темень, — начал уговаривать староста.

— Нет уж, вы откройте сарай, — перебил его Родионов. — Я по-хорошему прошу. Вихарев непременно сегодня велел опознать.

Этого было достаточно. Староста замолчал. Задергалась губа. Рот растянулся в кривую улыбку. Какая-то сила заставила подняться его из-за стола. Достал большой ржавый ключ, надел шапку, понурив голову вышел из дома. Спускаясь с крыльца, перекрестился на звезды.

5. Расправа

Под утро всех разбудил истошный женский крик. Мельничиха голосила на всю деревню. Хватаясь за углы домов, шла шатаясь, не видя ничего перед собой. Перепуганные бабы выскакивали из сеней, на ходу завязывали юбки, накидывали платки.

— Что такое?

Арина проснулась одна из первых. Выглянула в окно и сразу все поняла — одной бедой стало меньше, но навалилась еще бо́льшая. Немцы не простят убийства старосты.

С полатей выглянула Настя.

— Что там, Ариша?

— Вставай, Настя. Мельника убили.

— Туда ему и дорога. Давно пора. Дед собирался сам рассчитаться с ним, — сказала Настя, слезая с полатей.

— Теперь тебе бояться нечего. Вчера ходила с бельем, так он на тебя захотел посмотреть. Велено было утром приходить.

— Узнал.

— Кто-то донес.

Торопливо оделись. Вышли на улицу. Бабы бежали к часовне. У раскрытых настежь дверей пожарного сарая собралась толпа. В сарае темнели два обгорелых трупа. В ногах у них неподвижно лежал Мельник с выпученными стеклянными глазами. В руках зажат ключ. Настя долго всматривалась в черные тела. Даже зная, что это ее старики, трудно было их узнать. Так они были изуродованы, большая медная пуговица поблескивала на рубахе Ипата. Настя чуть не вскрикнула — ведь она сама ее недавно пришивала. Дернув за рукав подругу, поспешно выбралась из душного сарая.

Домой бежали, не отвечая на расспросы встречных.

Смерть Мельника не трогала. Настю потрясло другое — изуродованные тела стариков в одно мгновение как бы раскрыли перед ней большую тайну. Настя почувствовала всем своим существом, что такое смерть. Она не испугалась. Конец? Никогда! Значение этих слов, вертевшихся в уме, стало так понятно, словно она прикоснулась к ним, пощупала их. Сидела на скамейке, нахмурив брови, крепко сжав губы. В душе поднималась буря злобы. «Почему? За что?» Хотелось кричать во весь голос, хотелось ударить в набат, разбить чего-нибудь. Жили тихо, мирно. Пришли неизвестные люди, с непонятным языком, разрушили все, выгнали в лес. Оборвали жизнь. За что? Кто позволил? Может быть, и Коля ее лежит где-нибудь с провалившимися глазами. Не приласкает никогда жену, не скажет теплого слова. И все это они…

— Настя! Да что с тобой, Настя. Лицом даже посерела… Ты бы хоть поплакала. Легче будет, — сказала Арина, видя, что подруга сидит, словно окаменев.

— Зачем плакать. Слезами не поможешь, — процедила сквозь зубы Настя.

Встревоженная Арина подошла к молодой женщине, взяла за руку, потрясла.