|
Тем временем Осипенко расставил всех четырех стрелков, какими располагал, по разным точкам острова. — Группа эскорта! Отдаю приказ: стрелять — при малейшем шевелении. Ясно? Не кричать, не задавать вопросы, а именно стрелять. Наши обозначат себя кодовым свистом. По всем остальным — огонь на поражение! Сам он встал рядом с учеными. Собой, что ли, собирался закрыть в случае перестрелки? Мне досталось защищать тот проход через камыши, по которому мы сюда явились. За спиной у меня слышались деловитые голоса: «Павел Готлибович… синхронизируем… контрольный хронометр… включаю программу считывания… готов… все датчики в норме… даю ультразвук… давайте, Павел Го-о-о-ё…» И тут раздался громовой шип, будто великан, спящий под холмом, во сне заворочался и тяжко вздохнул. Я не вытерпел и обернулся. Над Котлом стояло облако пара высотой с трехэтажный дом. Густая вата клубилась, закрывая небо и лес, поднималась выше и выше. Великанский вздох всё не прекращался. Туманище накатил на Гетьманова с Жилко, из недр его донесся веселый вопль: «Пошел отсчет по датчикам, Павел Готлибович! Пошла информация!» А что, ребята, может, оно того стоило? Репа видит нас. Репа слышит нас. Репа идет сюда, чтобы убить нас, и наблюдает перед собой идеальный ориентир. У него почти тридцать бойцов. Вряд ли мы уйдем отсюда живыми. — Куда глядишь, раззява?! — кидается ко мне Осипенко. — Фигли клювом клацаешь?! Проспишь бандюков! И я с сожалением поворачиваю голову, чтобы заняться, наконец, своим сектором… поворачиваю… пово… Ничего я не успел повернуть. Я хотел как следует рассмотреть туманный дом над холмом. И увидел другое «чудо» Зоны, не имеющее никакого отношения к науке. Капитан вздрогнул, и прямо из переносицы у него выстрелил маленький черный фонтанчик. Это не я проморгал бандюков. Это был тот парень, которого воспитывала Жанна Афанасьевна Жилко, ефрейтор Енов. Та сторона холма, где он залег с автоматом, вскипела от пуль. Ничего он не успел — ни выстрелить, ни крикнуть. Я видел, как дергается его тело, пробитое в нескольких местах, дергается и принимает свинец, еще, еще и еще… Слышу, как бьет «Вихрь» Малышева. Даю очередь в три патрона по вспышкам. Перекатываюсь. Еще очередь. То место, где я только что лежал, вспенивает густая пулеметная очередь. Мимо меня пробегает военсталкер, только что игравший роль часового, плюхается наземь… «Таг! — глухо взлаивает «драгуновка» в его руках. — Таг!» — Жанна Афанасьевна! Жанна Афанасьевна! Где же вы? — доносится из туманища голос Гетьманова. С той стороны, где лежал ефрейтор Енов, холм связан был с берегом узким перешейком. Перешеек, покрытый лужами почти полностью, отменно простреливался. Пара кустов, а дальше — метров пятьдесят открытой местности, до самой кромки елового леса, откуда били автоматчики Репы. Короткими перебежками к перешейку подбирался десяток бандитов. Их прикрывали огнем остальные. Если мы сейчас же не уберемся отсюда, нам хана. Полный мандец, ребята. Даю еще одну очередь на два патрона. «Др-р-р-р!» — откликается автомат Малышева. «Таг!» — упрямо долбит «драгуновка». Залегли, суки. И вдруг — даг! — грохочет из ельника гаусс-пушка. |
