|
Как говорил один литературный герой: «Не дрейфь, лейтенант, дальше будет ещё хуже». Атос отвёл меня к моей будущей норе. Это была комната в двухэтажном бараке-общежитии. Впрочем, в моей стране слово «барак» означало что-то ужасное: «скандалы, драки, карты и обман». То, что Атос назвал «бараком», был серебристый сборный дом с комнатами-капсулами, в каждой из которых была душевая кабина, унитаз, кровать и письменный стол. Дом был собран по стандартным чертежам ООНовского проекта, который был сделан не для Зоны, а для всех научных городков, раскиданных по миру. Такие же дома стояли где-то на Камчатке или в перуанском «Заповеднике аномалий» — с поправками на климат, разумеется. Дальше здесь были минные поля, а потом полоса охраны спецбатальона ООН. Эта конфигурация сохранялась и в ливийской пустыне, и в камбоджийских джунглях. Однако компоновка и набор удобств в домиках были примерно одинаковыми — и здесь, и где бы то ни было. Я принял душ и только решил хлопнуть виски, предусмотрительно принесённый Атосом, как в дверь постучали. На пороге стоял смутно знакомый мне человек. Ба! Это был очередной мой знакомый из прошлой жизни — Олег Мушкетин, по прозвищу Мушкет. Был он, кажется, уже с вискарём внутри, довольный как слон. Круглое его лицо растянулось в улыбке. Я помню, как мы с Мушкетиным разговаривали во время встречи однокурсников. Он пришёл уже навеселе, довольно бравый, и в несколько помятом пиджаке. «Бравый» — это было верное слово. И в своём блоге он вывесил фотографию себя, любимого, в камуфляже, в обнимку с ружьём. Кажется, он только что устроился на научную станцию близ Чернобыля, не на эту, а где-то на другой стороне. Потом, если верить блогу, он сменил их несколько. — Как интересно! Я впервые вгляделся в твою фотографию с хорошим разрешением, и понял, что это у тебя не автомат, а бутылка с пивом, — подначил его я. — Я бы попросил! Это не пиво, а коньяк. A MG-42 у меня под столом, как и всегда. — Ты вынь его оттуда. Во-первых, это не автомат, а пулемёт, а во-вторых — тогда понятно, отчего сам ты за столом не сидишь. Коли такая-то дура всё место занимает. — Я помню, как выглядит MG-42. И никогда бы не спутал его с автоматом, потому что машиненгевер — это не автомат ни разу, а вовсе даже пулемет. — А немецкие автоматы тех времен проходили под индексом МР, машиненпистоль… Мне всегда казалось, что мужчина не должен фотографироваться с оружием — если ему, конечно, не девятнадцать лет и его снимают на фоне воинского знамени части. Ну, или там он не занимается иллюстрированием собственной книги «Теория и практика стрельбы из пистолета». Но нашему доброму Мушкетончику я и это простил. Я понимал, что он в общем-то одинок, несмотря на каких-то вечно присутствовавших в его жизни красивых женщин, что его мотает по жизни как цветок в проруби. А теперь вот нашёл себя среди опасностей и ужаса. Итак, Мушкет улыбнулся и произнёс: — Здорово, братан! Добро пожаловать в наш маленький ад! И он сдержал своё слово — ад тут был, и действительно небольшой. Мушкет провёл меня по двум кругам — сначала запихнув меня в комнату, где пили украинскую горилку, а затем повёл меня в бар, который оказался маленьким ресторанчиком при пустующей гостинице. |
