Очутившись в подъезде, Гольди на мгновение замер, сделав знак идущим за ним остановиться, и прислушался. Несколько секунд слушал беззвучную тишину, но ничего не услышал. Тогда он бросил взгляд вверх. Четыре ступени вели на площадку первого этажа, на которую выходили две двери. Скользнув взглядом по высокому (от пола до него было не меньше четырех метров) потолку, Гольди подумал, что дом этот действительно старый – так строили в прошлых веках. Еще мгновение он осматривал стены, а затем поправил висящий на плече «скорпио» и повернул голову к Паоле – та молча указала на лестницу, Гольди кивнул и шагнул на ступени…

Четверть минуты спустя он оказался на втором этаже, на котором также находились две двери: одна– справа, другая слева от лестницы. Остановившись на прямоугольной площадке, выложенной мраморной плиткой, комиссар еще раз прислушался, но ничего не услышал – из обеих квартир не раздавалось ни звука. Высота потолков здесь была такой же, что и внизу, что подтверждало его догадку о том, что дом этот старый.

Через мгновение на площадку вошли Паола и Андрей. Девушка сделала шаг вправо от лестницы, взялась за ручку двери и попыталась ее повернуть, однако дверь не открылась. Заметив, как на лице ее повисло выражение боли, Гольди сказал:

– Паола, дверь заперта на замок. Есть у вас ключ?

Девушка еще пару раз дернула ручку, но это ничего не дало. Тогда она подняла на него взгляд, полный отчаяния:

– Он остался в библиотеке.

– В библиотеке?

– У меня в сумочке.

На этот раз комиссар понял, что имеет в виду Паола, осторожно взял ее за плечо и отодвинул от двери. Девушка стиснула кулачки, а Гольди бросил Андрею:

– Синьор Белов, сумеете открыть дверь без ключа?

– Нет, это не по моей части, комиссар.

Гольди на секунду нахмурился, а потом повернулся к двери и внимательно ее осмотрел.

Деревянная дверь с ажурным узором и пластиковыми вставками по периметру состояла из двух половинок: ширина ее достигала полутора метров, высота – двух. Изящный звонок располагался справа от двери. Гольди подумал, что мелодия его должна быть такой же красивой, однако он ее сейчас не услышит – в доме нет электричества. Еще пару секунд он раздумывал, как поступить с этой дверью, наконец решил, что, прежде чем ломать ее, можно испробовать простой метод. Возможно, он ничего и не даст, но ведь есть вероятность того, что за ней находится кто‑то живой.

Подняв руку, комиссар стукнул в панель – звук удара разорвал тишину дома. Какое‑то время он ждал, но ничего не услышал. Тогда он еще раз стукнул по двери, хотя заранее знал, что им никто не откроет.

Через короткое время комиссар произнес:

– Паола, вы все еще хотите открыть эту дверь? Та быстро кивнула.

– Но вы понимаете, что мы можем там обнаружить?

Паола снова кивнула, не отводя взгляда от Гольди, который смотрел на нее так, словно мысленно хотел отговорить от того, зачем они пришли в этот дом.

– Ну, хорошо, – сказал комиссар, видя, что переубедить девушку ему не удастся. – Раз вы хотите, мы это сделаем.

Развернувшись, он еще раз оглядел дверь и сказал:

– Отойдите назад.

Он подождал, пока Паола и Андрей отойдут к лестнице, и когда они оказались у него за спиной, с силой ударил каблуком в дверь.

Грохот удара раскатился по дому: резная панель двери треснула, пластиковые вставки упали на пол. Не мешкая ни секунды, Гольди ударил еще пару раз. После второго удара на пол посыпались щепки, после третьего в замке что‑то лязгнуло. Комиссар шагнул к двери и, взявшись за ручку, потянул ее на себя, разбитые петли жалобно скрипнули, дверь дрогнула и начала открываться…

Лежа в шести метрах от трупов, Аз Гохар чувствовал, что голову его все сильнее сжимают тиски: виски полыхали огнем, в затылке пульсировало, шея превратилась в гранит… Подобное чувство он уже испытывал вчера утром на чимитеро ди Джовани, однако сейчас оно было в миллион раз сильней – словно слабый запах гниения вырвался на свободу, когда вскрыли гнойник.