Резко обернувшись, Форестер увидел маленького ребенка. Девочка выходила из узкого коридора, ведущего к лифту. Шаги ее были бесшумны – бродяжка пришла босиком. Она что‑то сжимала в правом кулачке, засунутом в карман желтого платьица. Девочка дрожала, словно приняв трудное решение, голос ее срывался от страха:

– Скажите, вы доктор Форестер?

Глава пятая

От неожиданности Форестер застыл на месте. Хрупкая лупа выскользнула из его руки, со звоном упала на стальной пол, покатилась в сторону и провалилась на нижний уровень пола, где располагалось спецоборудование для работы над проектом. Никто посторонний не имел права находиться здесь – даже шестеро техников не допускались в секретное помещение, кроме как по служебной необходимости, и только парами, чтобы один при сматривал за другим. Форестер отступил назад и произнес, с трудом переводя дыхание:

– Как ты сюда попала?

Он всегда считал себя мягким и добродушным человеком. Постоянное беспокойство наложило свой отпечаток на лицо доктора – он почти всегда выглядел хмурым. Но Форестер по‑прежнему оставался задумчивым, безобидным на вид, скорее гномом, чем человеком, – худым, ссутуленным и смуглым. Он ощутил страх, не дававший девочке произнести ни слова в ответ, и заговорил снова:

– Кто позволил тебе спуститься сюда?

Голос его прозвучал неестественно высоко, едва не сорвавшись на визг. Безопасность и умиротворение ушли из его жизни после начала работы над проектом «Молния». Обладатель подобного оружия всегда должен быть готов использовать его немедленно и даже погибнуть вместе с ним. Уединенное помещение в самом сердце горы оставалось для Форестера последним убежищем, где удавалось немного поспать на жесткой походной кровати возле пусковых механизмов. Он жил здесь на одном кофе и наскоро приготовленных сандвичах в ожидании телетайпов с приказами от начальства. Неожиданное вторжение девочки было для него сродни осквернению святилища.

– Никто… – заикаясь и дрожа, девочка судорожно сглотнула. Огромные слезы скатились по ее перепачканным щекам, и она уронила на пол букет желтых цветов, чтобы вытереть лицо худеньким кулачком. Потом малышка прошептала:

– Пожалуйста, не сердитесь, мистер. Никто не разрешал мне входить сюда.

Форестер, страдавший аллергией на пыльцу, начал чихать. Oтшатнувшись от доктора, словно он сделал нечто устрашающее, ребенок заплакал.

– Мистер У‑Уайт говорил, что вы pa‑разозлитесь, мистер. Но он сказал, вы должны в‑выслушать нас, если я приду именно сюда, – она тихонько всхлипнула.

Форестеру приходилось видеть агентов Трипланетного альянса, пойманных и ждущих смертного часа. Его мучили кошмары, в которых тайна проекта «Молния» раскрывалась вражеской разведкой. Но дрожащая большеглазая девчушка вовсе не собиралась покушаться ни на жизнь доктора, ни на содержимое сейфов позади него. Форестер постарался унять злость и произнести как можно спокойнее:

– Как тебе удалось пройти мимо охраны?

– Мистер Уайт послал меня вот с этим, – она робко протянула ему небольшую серую карточку.

Еще раз чихнув, доктор отшвырнул ногой валявшийся на полу букет и взял перепачканную бумагу. У него перехватило дыхание от наглого тона записки:

«Клэй Форестер!

Разделяя ваше беспокойство за людей на наших планетах, которым угрожает опасность, мы сочли возможным продать вам чрезвычайно важную информацию взамен на вашу помощь. Если вас интересует, каким образом Джейн Картер оказалась в обсерватории, приходите один к старому маяку на Драконьей скале. Можете взять с собой Фрэнка Айронсмита – больше мы никому не доверяем.

Марк Уайт, философ».

Услышав шлепанье босых ног по стальному полу, Форестер поднял глаза и увидел, что девочка бежит вниз по тоннелю в сторону лифта.