Марк Уайт, философ».

Услышав шлепанье босых ног по стальному полу, Форестер поднял глаза и увидел, что девочка бежит вниз по тоннелю в сторону лифта. Он погнался за ней, крича, прося подождать, но двери лифта закрылись прямо перед его носом, и зеленая стрелка сообщила, что лифт поднимается вверх.

Ошеломленный всем произошедшим, Форестер побежал обратно, схватил трубку телефона и позвонил наверх. Армстронг не видел никого постороннего и, разумеется, не заметил никакой девочки в желтом платье, но он пообещал встретить прибывающий лифт и задержать любого, кто там окажется. Форестер пережил три минуты нервного ожидания с дрожью в коленях, когда раздался телефонный звонок. Голос Армстронга звучал как‑то странно:

– Шеф, нам удалось разблокировать двери лифта.

– Вы задержали ее?

– Нет, шеф. Внутри никого не было, – медленно произнес техник.

– Но я же видел, как она вошла туда! Другого пути нет, а двери лифта не открываются между остановками. Она должна быть там, – доктор старался сдерживать нервозные интонации в голосе.

– Но ее не было. Вообще внутри не было никого, – ответил Армстронг.

Форестер всегда считал себя разумным человеком. Чудеса техники давно не вызывали у него удивления или восхищения. Доктор старался игнорировать мелочи, которым было тесно в рамках законов физики. Совершенные разрушительные возможности нового оружия не слишком интересовали его именно потому, что соответствовали этим законам. Но появление девочки‑бродяжки выходило за их пределы.

Полная нереальность ее появления и ухода вгоняла Форестера в дрожь. Сдерживаясь, чтобы не кинуться к спасательной лестнице, он нажал кнопку вызова лифта и стал ждать. Наконец лифт прибыл. Доктор вошел внутрь и поднялся наверх, где его уже ждали два техника. Хриплым от волнения голосом он произнес:

– Вы поймали ее?

Удивленно уставившись на шефа, Армстронг покачал головой.

– Сэр, здесь не было посторонних.

Голос его звучал слишком спокойно, даже официально, лишь взгляд выдавал волнение. Доктор почувствовал внезапную слабость. Еще раз громко чихнув, Форестер произнес бесстрастным голосом:

– Но ведь кто‑то поднял лифт наверх.

– Сэр, никто не спускался вниз и не поднимался наверх, – Армстронг продолжал странно смотреть на шефа.

– Но она была в шахте! – сорвался Форестер.

Стоящие перед ним техники знали о непростом характере шефа, и их вряд ли удивила его несдержанность. Однако доктор настаивал:

– Послушайте, Армстронг, я пока еще в своем уме.

– Надеюсь, это так, – однако в бесцветных глазах техника читалось прямо противоположное его словам. – Мы обыскали все вокруг и позвонили на охранные посты. Внутри нет никого, кроме персонала. Никто, кроме вас, не проходил сегодня через проходную. Единственная странность – это звонок мистера Айронсмита, – голос Армстронга звучал официально, как при формальном докладе начальству, а глаза по‑прежнему выражали недоверие.

Пытаясь заставить свой голос звучать ровно, Форестер произнес:

– Мне он тоже звонил по поводу девочки, которая спрашивала обо мне у ворот. Но он не сказал, как ей удалось проникнуть в обсерваторию.

– Айронсмит говорил, что она принесла какое‑то сообщение для вас…

– Да, вот оно, – Форестер извлек из кармана серую карточку со следами пальцев Джейн Картер. Техники молча прочли записку, и доктор заметил, как страшные подозрения Армстронга рассеялись под воздействием фактов.

– Прошу прощения, сэр, – произнес он.

Форестер понимающе улыбнулся.

– Я ни в чем вас не обвиняю. Но возникла проблема, и она требует решения.