|
— Слушаюсь, господин. — Теперь налей себе чашку вина, — приказал я. — Да, господин, — послушалась она. — Можно, я разбавлю свой напиток? — Да, — разрешил я. Я смотрел, как она смешивает большую порцию сухого молока боска и два кусочка сахара в чашке. Затем она поставила маленькую круглую металлическую чашку на поднос. — Почему ты не пьешь? — спросил я. — Девушка не пьет раньше хозяина. — Я вижу, что ты не совсем глупая. — Спасибо, господин, — отозвалась она. Я отхлебнул черного вина. Тогда она тоже поднесла свою чашку к губам. — Ты можешь пить, рабыня, — сказал я. Тогда она, опустив голову, держа маленькую чашку за две крохотные ручки, сделала маленький глоток. Мы пили черное вино в молчании, прихлебывая его и глядя друг на друга. Как она была красива, и я владел ею! — Мне очень нравится принадлежать тебе, господин, — шепнула она. — Заканчивай с вином, — откликнулся я. — Да, господин, — сказала она. Я поставил свою чашку на поднос. Я рассматривал ее, начиная с ее маленьких ног, лодыжек и икр; ее красивые бедра, ее прелестный живот, ее талию и прекрасные груди, ее плечи, и руки, и ладони, ее белую шею, обмотанную цепью, ее очаровательные губы, ее чувственные и аккуратные черты, ее глубокие, волнующие глаза и прекрасные, здоровые темные волосы, каскадом спускающиеся на плечи, ни разу не стриженные, наверное, с тех пор, как ее привезли на Гор. Она робко поставила свою чашку на поднос. — Господин желает меня, — сказала она. Я отодвинул поднос в сторону, достаточно далеко от мехов. Она присела у дальнего угла большой кровати. Я видел, что она была испугана. — Ты иногда боишься желаний твоего господина? — спросил я. — Иногда, — согласилась она. — Твоих глаз. — Что такого ты видишь в моих глазах? — Горианское вожделение, — объяснила она, — и я, закованная рабыня, ощущаю себя беспомощным сосудом, в который оно изольется. Я щелкнул пальцами. Она, хотя и напуганная, должна прийти ко мне в руки. Я перебросил цепь назад через ее плечо и обнял ее. Она слегка попыталась отпрянуть, испуганная. — Как ты можешь чувствовать такое желание к той, которая является просто рабыней? — спросила она. — Как мог кто-то испытывать такое желание, — засмеялся я, — к той, которая не была рабыней? Она вздрогнула. Было приятно чувствовать, как трепещет она в моих руках. — Безусловно, — проговорил я, — ты всего лишь безымянная рабыня. — Господин уже подобрал мне имя? — Вниз! — приказал я. — На руки и на колени на меха, голова дотрагивается до мехов! Быстро и испуганно она выполнила приказ. Я шлепнул ее. — Ой! — вскрикнула она. — Я могу подумать об имени для тебя, — обратился я к ней. — Пожалуйста, нет, господин! — кричала она. Я положил свою руку на нее. |
