– Как я могу вам верить?

– Это правда, – подтвердил Вротислав, будто его слова могут быть только искренни.

– А с чего вы взяли, что Воймирко знает что то?

Анара́д натужно вдохнул, видимо, терпение его быстро источалось.

– Он служит Когану, а они – наши враги, – ответил княжич.

Агна вытянулась, пытаясь уместить всё в голове.

– Князь Ворута отказал им в одной просьбе, – продолжил Вротислав, посерьёзнев разом, – и те наслали на род осхарцев проклятие. А чтобы от него избавиться, нам нужно найти Воймирко, который был приближен к князю. Он знает многое – Ворута доверял ему. А потом – как сгинул князь – жрец бежал, унеся все тайны с собой.

Агна опустила глаза, раздумывая, а потом подняла на него взор.

– А если всё же князь Ворута мёртв, и твои попытки найти его напрасны? Дай мне какую нибудь вещь князя, что носил он у своего тела…

Взгляд Анара́да застыл, в нём некоторое время буйство творилось, но вскоре утихло, будто примиряясь с просьбой, что далось ему – видно – с трудом.

– …Я посмотрю, насколько правда то, что тебе твердят, княжич. Ты, верно, одно забываешь – что я всё же жрица и волхвовать могу. Мне нужно знать, что ты не обманываешь меня.

Княжич посмотрел на неё, а внутри всё на лоскуты рвало – всё же опасный у него взгляд и лучше избегать его.

Анара́д выпустил чару из рук, протянул к шее, сорвав гривну, покрутил её между пальцами, раздумывая недолго, протянул девушке.

Приняв его, тяжёлое и горячее от тела княжича, Агна попыталась рассеять все мысли ненужные, повертела в руках осторожно, оглаживая подушечками пальцем свитые в жгуты серебряные прутья, натертые до блеска кожей, зажала между ладоней, глаза закрыв и призывая волю и разрешение Богини Судеб Макоши открыть ей и показать, жив ли тот человек, что носил когда то это украшение.

Сначала Агна ничего не увидела – чужое присутствие мешало изрядно, и мысли княжичей тяжёлые путали, но, отгородившись от них наговором простым, она ощутила, как ударила в ладони сила огромная, словно кипящая кровь по жиле потекла напором мощным, обдавая жаром с головы до пят.

Человек, что носил гривну, явно был жив. И не просто жив – бил в нём ключ живородный. Порой такая сила опасной считалась для простых людей. Любая сила – разрушающая или, напротив, возрождающая – если не владеть ей, вред может нанести. И лучше не подпускать её близко.

Агна нахмурилась, однако и с ней не всё ладно было, будто в места нити узлы тугие – не хорошо это, удавки означали давление воли чужой не доброй явно. Агна не смогло удержать да получше прощупать всё – у неё для этого и не хватит сейчас воли, по витым жгутам вглубь пошла дальше, где в недрах вязких, выдернула она ещё одну жилу. Та скрученная вся была: то била ключом свежим, то будто иссушалась вся, тонкой делалась, похоже, что тот человек, что когда то носил эту гривну жив был – это правда, только по всему болен, не принадлежала ему жизнь, в чужих руках она передавлена рукой Марёны – смерти холодной.

Только вот такое дело удивительное – сила та, что хранило украшение, Агне знакома хорошо, будто не раз она её касалась – но ведь того не может быть!

Мысли стали путаться, а силы разом уходить, ладони закололо остро, а сердце затрепыхалось неровно. Агна вздрогнула, глаза открыть поспешила, вдыхая глубоко, возвращаясь в горницу светлую, поторопилась вернуть гривну княжичу. Тот с хмуростью принял, оглядывая девушку по прежнему прохладным, недоверчивым взглядом.

– Что увидела?

– Жив тот человек, что носил когда то обруч, только…

– Что? – поторопил с ответом Вротислав.

– Не князь это.

Анара́д хмыкнул, разочарование мелькнула в его очах смятением, спросил:

– А кто же, по твоему?

– Не знаю… – честно призналась Агна.