– Не князь это.

Анара́д хмыкнул, разочарование мелькнула в его очах смятением, спросил:

– А кто же, по твоему?

– Не знаю… – честно призналась Агна. Воруту она никогда не знала, чтобы настолько близко знать его живу, что хранила в себе гривна.

– Лжёшь, – треском по льду врезался в пролившуюся тишину голос Анара́да. – Это вещь отцу принадлежала.

Вернул он на шею обруч, который только что побывал в руках её, силой буйной этого мужчины всё ещё опаляя всю, тесно сделалось внутри от того, что коснулась его, будто что то сокровенное узнав, что не следовало знать молодой девице.

– Насколько понимаю, это отказ нам? – прервал тишину младший княжич.

– Напрасно вы себя утруждаете, своё решение я высказала ещё в Ледницах, – ответила устало Агна, приходя в себя, сглатывая сухость, хоть и вложила в голос всю твёрдость свою.

В груди и трепетало всё, не ясно от чего – пугливой она себя никогда не считала, только откуда волнение острое взялось, что нутро всё морозило, понять не могла. Кожей ощущала прилипший к ней внимательный взгляд Анара́да – он не вмешивался в болтовню своего братца – но его видимое спокойствие пугало не меньше, зная какой он внутри – лучше бы и не смотрела, спокойней было бы.

Вротислав хмыкнул и поднялся вдруг со своего места. Сердце Агны дёрнулось больно, но сама она осталась сидеть на прежнем месте, прикованная стылым взглядом Анара́да. Вротислав, обойдя длинный стол, приблизился к девушке нарочито медленно. Его ладонь крепкая в узлах вен легла рядом на столешницу, он склонился, нависая над ней низко, так, что горячее дыхание его, пахнущее чем то горьким и кислым, по виску горячим комом прокатилось. Краем глаза Агна видела, как растянулись его губы в улыбке в щетине тёмной. Он отлепил от стола руку, протянул, взяв из плошки сушёную ягоду чёрной смородины, в рот себе кинул.

– Ты, видимо, неправильно всё поняла, – произнёс он, пережёвывая. – Твоему жрецу мы не желаем чего то злого, – снизил голос до хрипоты. – Спросить у него кое что хотим, очень важное для нас. Расскажи только, где он таится, в каком месте капище ваше? Больше от тебя ничего не требуется.

– С добром нож к горлу не приставляют, – огрызнулась Агна, утонув в голубизне глаз Вротислава – взвихрилась в княжиче прежняя буря ненастная.

Выпрямился он, видно, теряя последнюю надежу вытянуть что то полезное из неё.

– И всё же советую тебе хорошенько подумать, – предупредил.

– Не смей мне угрожать, княжич – прошипел Агна и не узнала голоса своего, сама не поняла, как вспыхнула, как лучина сухая горячим пламенем, и залило разум – до того обида больно кольнула: она ничего не сделала им дурного.

В ушах зазвенело от наполнившейся горницу тяжести. Агна торопливо поднялась, намереваясь окончить этот бесполезный разговор. Вротислав, надо сказать, опешил от того, развёл руки – не пустил никуда и грудью пошёл, тесня от стола к стенке.

– Ох, ты какая! Не девица – огонь. Ты смотри у меня, а то ведь я тоже злиться могу.

Агна задохнулась, отступая, видя, как заиграли огоньки похотливые в очах Вротислава.

– Где князь Найтар? С ним буду говорить!

Вротислав застыл вдруг на месте, перестав загонять её в угол, расхохотался так громко и безудержно, надрывно, что эхо трезвоном отбилось от стены. Она осталась стоять на месте только потому, что оцепенела, не в состоянии шелохнуться. Анара́д, что сидел глыбой недвижимой, наблюдая за всем, качнул головой, да так шарахнул по столешнице кулаками, что посуда брякнула жалобным звоном, подорвался со скамьи, сделала пару шагов стремительных и навис над ней, сметая дробящей яростью – так и разошлись сокрушающие волю волны от него, проломив одним ударом стену, что Агна выстроила перед собой.