Спустились с пригорка, пройдя тропой, что вела к речке, а когда деревья расступились, Агна увидела крутобокую ладью: немаленькую – двенадцати вёсельную, оно и понятно – путь неблизкий, на простом ушкуе не пройти. С низкими бортами, с вздёрнутой носовой оконечностью, украшенной головой зверя с разинутой пастью. Резьба была и на бортах, висели на боках и круглые щиты, выкрашенные солнечно жёлтой и красной краской.

И всё же, как ни пренебрежительно отнеслись к ней, а пропустили таки первую – Вротислав, улыбаясь елейно, широким жестом указал проходить, да, видно, и неспроста – рисовался перед общинниками, строя из себя порядочного. Двое кметей помогли спрыгнуть на борт, поддерживая. Сходни загрохотали под множеством сапог. Поднявшись по ним, мужчины один за другим разбрелись по своим местам.

Агна скользнула взглядом по лесистому берегу и взгорку, на который вышел староста Гостибор с остальными мужчинами да детишками, которые, едва воины опустили вёсла, срывая ладью с места, бросились к берегу с весёлыми криками. Агна невольно улыбнулась, вздохнула и отвернулась, чтобы не рвать сердце понапрасну, да напоролась вдруг на взгляд Анара́да.

Агна от его какого то непримиримого неприступного вида дыхание потеряла. Княжич отвернулся, пройдя неспешно к самой корме.

Ладья поплыла ходко и весело, и вот уже берег дома затерялся среди лесистых оранжево зелёных холмов. Агна так и стояла, смотря вдаль и сдавливая брусья пальцами, пока русло уже совсем чужим стало – так далеко она не забиралась от деревни. Это Красен – сын кузнеца – мог пропасть надолго и прийти только на следующий день, рассказывая, в каких местах побывал да что видел. А смотреть тут, кроме как на лес и болота, не на что – кругом дремучесть сырая, непролазная.

– Не замёрзла? – раздался позади голос.

Агна обернулась. Вротислав щурился на ветер, подошёл, посмотрев на берег умиротворённо.

– Не замёрзла, – отозвалась Агна, не радуясь обществу княжича – хотя тот ей ничего дурного не сделал, а неприязнь выросла вперёд всего, как бы они не пытались сгладить своё вторжение.

– К вечеру будет ещё холоднее, но мы встанем вечерять на берег. Три дня нам пути до княжества. Если отдохнуть захочешь, вон там тебе место приготовлено, – он указал в сторону на скамью среди бочек и коробов, в которых были, видимо, припасы, спрятанные под навесом от дождя и сырости утренней. На скамье той ворох шкур для мягкости и тепла. – Не смогли предугадать, что с нами девица поедет, потому не обессудь.

Агна взглянула на него внимательно – неужели и впрямь не знают, кто она? Княжич хмыкнул, не дождавшись от неё ни ответа, ни слов благодарности, которые, по видимому, он ждал. А с чего она должна благодарить – ехать с ними не собиралась. Или всё же притворяются, что не ведают о княжне из Збрутича? Намеренно решили извести её?

– Зачем вам нужен Воймирко? – вырвался, словно сам по себе, вопрос, что скрёб её изнутри когтями.

Вротислав посмотрел долго на неё, повернул чуть голову назад, косясь на своего брата, подошёл к борту ближе, оперившись руками, опустил взгляд и задумался на миг.

– Это долгая и запутанная история, и я не вижу смысла рассказывать, если ты не собираешься нам помочь.

Агна нахмурилась: и в самом деле – зачем спрашивает? Действительно – не собиралась. Но слов назад не вернёшь.

– Раз с мечом пришли – не доброе ему желаете, – смахнула она с лица ладонью налипшие волосы, что выбились из косы, тоже посмотрела на плывущий берег.

Молчание разлилось, только слышно, как бьются шумно о воду вёсла. Вротислав вдруг выпрямился, щурясь на ветер.

– Гнева он нашего заслужил, а вот смерти… Пока он нам живым нужен. А там посмотрим.