– Далеко не отходи, – ткнулся, будто палкой в спину, голос Анара́да. – Не хватало ещё от зверя лесного тебя отбивать.

Гогот остальных разнёсся по тонущему в сумерках берегу. Остро захотелось обернуться да ответить что нибудь поострее да покрепче, да только стиснула зубы – пусть тешатся до поры, а потом она над ними потешится, как придёт время.

– И бежать не вздумай, – едва она шагнула в сторону леса, добавил Анара́д. – Найду… не обессудь потом…

Агна фыркнула, но лёд всё же скользнул к пояснице. Зашага прочь, углубляясь в холодные недра зарослей, пропахших грибами и сыростью.

Бежать она никуда не собиралась. Не нужно показывать свою трусость. Агна хоть и боялась, но никогда на поводу у страха не шла и впредь идти не собиралась, как бы ни пугали её неведение да тревога за Воймирко. А если бы даже и захотела убежать, то не составит ей никакого труда запутать след свой, которой бы княжичи смогли найти разве только под утро, но тогда она будет уже далеко. Агна решила этого не делать. Приедет в Роудук, а там виднее станет. Да и теперь как сбежать, коли такая путаница кругом. Любопытство разгоралось внутри узнать, что княжичи осхарцев замышляют, что за тайну они скрывают и зачем им нужен жрец. Может, и хорошо, что в Роудук едет, может, узнает, что полезного да нужного, а потом Воймирко и расскажет.

Агна отошла от места становища достаточно далеко – хотелось побыть одной да подумать над тем, что сказал ей Вротислав. Воймирко ни за что так с ней не поступил бы – тянуть из неё силы. Она бы обязательно почувствовала. Хотя оклеветать человека, хоть и жреца, холёному княжичу ничего не стоило, да и её запутать тоже. Агна остановилась возле поваленный сухой сосны, присела, глядя в прорехи крон. Запах груздей и смолы древесной здесь был насыщенней. Сумрак помалу топил чащобы в тенях, пополз с лощин холодок, оглаживая ноги, поднимаясь к коленям, слышны только треск ветвей, тревожащий диким зверем, гудела где то в глубине сова.

Агна устало выдохнула, опустила взгляд, переложив свою суму на колени, вспомнив, что Ерия положила ей кое какую снедь, а с ними – невольными путниками – она за один круг не сядет никогда.

Развязав узел рушника, в который был заботливо завёрнут пирог – по запаху слышно, что начинённый тушёными грибами – отломила кусочек. Аромат от сладкого теста закружил голову, а в животе свернулось всё от пустоты – даже и не думала, что настолько проголодалась. Отломив край, принялась жевать, стараясь не спешить, наслаждалась вкусом пряным, и до того пирог сочным был, что не отказалась и ещё от одного кусочка – наверное, сильные переживания, что сотворились с ней, всё же сказались. Как закончила трапезу, сделала из бурдюка пару глотков – вода в ней тоже показалась на удивление слаще мёда. Пока складывала обратно всё в суму, поняла, как темно стало, и нужно возвращаться поскорее, иначе спохватятся – искать пойдут чего не добро. Агна, не забыв, отломив ещё кусок пирога, оставила на земле – духам лесным, чтоб добры к ней были. Уложив вещи, вдруг пальцами что то холодное нащупала, выудила да так и замерла.

– Вот же Ерия! И о том позаботилась…

В ладони лежал нож, поблёскивая в сумраках холодным стальным блеском, рукоять чуть изогнутая, украшенная узором плавным, будто ростками цветочными, и лезвие широкое кверху чуть вытянутое, на нём – обережные начертания. Этот нож ей когда то отец подарил. Она и забыла о нём совсем. Вынув совсем его из ножен, сжав его, к груди прижала, закрыв глаза. Подарок отцов пусть верной защитой станет. Сталь в руке стремительно теплеть начала, и стало как то даже спокойнее, теперь княжич этот нахальный пусть только попробует руки свои пустить!

Агна вернула его в ножны, прицепила за пояс, спрятав в складках одежды.