Никто не отозвался, и Дмитрий надавил кнопку еще раз и держал дольше, требовательнее. Возможно, стоило позвонить заранее, чтобы договориться о визите, но… человек, который интересовался подобными темами, автоматически попадал в число подозреваемых, пусть даже подозрение было крайне туманным. И в таком случае зачем давать время подготовиться к визиту, когда можно нагрянуть неожиданно и сбить этим с толку, запутать? С этой же точки зрения не стоило идти одному, но и тут получалось двояко.

С одной стороны, людей жутко не хватало, а собирать приходилось огромный массив данных о жертвах, их окружении, жизни – просто потому, что нельзя было исключать, что маньяк все-таки охотился на знакомых. А ведь надо было еще и отдыхать, потому что иначе мозги переставали работать. Поэтому два часа на визит, который, скорее всего, ничего не решал, – это минус два часа другой, потенциально более полезной работы. Ну и Дмитрий все же не был хрупкой девушкой.

С другой стороны, если Муравьев маньяком не был, запугивать его нужды не было. Испуганный человек был куда менее полезен.

В квартире что-то слабо прошуршало, словно тапочкой о линолеум, но дверь не открылась. Зато дверной глазок потемнел – кто-то внимательно, стараясь не шуметь, разглядывал визитера.

«Вот это уже странное поведение для скромного ученого среди бела дня».

Версия о маньяке внезапно стала куда менее туманной. Дмитрий отступил на шаг, давай себя рассмотреть, достал из кармана корочки и поднял перед глазком.

Спустя еще несколько секунд зазвенела цепочка, щелкнул болт, потом скрежетнул, словно был плохо смазан, замок. С каждым звуком Дмитрий удивлялся все больше. Район вовсе не был криминальным, напротив, и такие меры предосторожности?..

Открывший дверь мужчина не походил на маньяка вовсе. Низенький, высохший, он никак не мог быть ни тем силуэтом на пляже, ни тем, кто убегает от участковых или уносит девушек в машину. Ученому было не больше пятидесяти, но из-за морщин он тянул на все шестьдесят. Впечатление дополняло то, что, несмотря на день, встретил Илья Алексеевич Дмитрия в банном халате, причем явно давно не стиранном. Да и из квартиры пахнуло затхлостью, словно давно не проветривали. Снаружи сияло солнце, а в коридоре горел свет, да и видно было, что окна закрыты.

Хозяин, открыв дверь, молчал, только смотрел, часто моргая. Поняв, что ни приветствия, ни приглашения войти не последует, Дмитрий откашлялся.

– Илья Алексеевич? Здравствуйте. Меня зовут Дмитрий Владимирович Меркулов, я – майор юстиции. У вас найдется время? Хотелось бы поговорить о деле, которое требует консультации. Иными словами, мне нужны ваши знания.

– Мои… знания? – недоуменно спросил профессор. – А вы… вы не за мной?

– За вами? – в свою очередь удивился Дмитрий. – А есть причина? Впрочем, может быть, поговорим внутри, не на площадке?

– А? Да-да, конечно. – Муравьев засуетился, отступил в сторону, пропуская Дмитрия вперед. – Не убрано у меня, вы уж простите…

Окна в квартире и правда были занавешены наглухо, зато лампы горели во всех комнатах.

«Значит, дело не в какой-нибудь светобоязни. А в чем тогда? Во что я опять впутался?»

Заваленный бумагами и книгами кухонный стол, кажется, служил одновременно рабочим уголком. Пока хозяин ставил чайник на плиту, Дмитрий сдвинул в сторону последний выпуск журнала «Советская археология», освобождая место для чашек.

– Прежде чем мы поговорим о моем деле, Илья Алексеевич, скажите, зачем за вами приходить майору милиции? Вы ведь видели документ в глазок, верно?

– Я не знаю.

Плечи профессора поникли. Дмитрий нахмурился.

– Простите, я не понимаю. Хорошо, тогда почему вы предположили, что я пришел за вами, если даже не знаете почему?

– За мной следят, – просто ответил профессор.