И тут он начал что‑то насвистывать себе под нос.

– Шишки?.. Налететь на что‑то?..

– Я ориентируюсь по эху, – объяснил он и продолжал насвистывать.

Я вытянул руки вперед и пошел за Ратитом, который был словно летучая мышь. Потом случилась катастрофа. Хотя сперва я и не понял этого. В другом конце улицы в круге света, очерченном одиноким целым фонарем, появился золотистый.

Он закрывал руками лицо и смеялся. Звонкий смех эхом разносился по улице. Он так хохотал, что его пояс готов был вот‑вот лопнуть, и тогда штаны его непременно соскользнули бы с бедер...

Его внешний вид поразил меня. Он походил на Санди, моего механика, – двадцатичетырехлетнего коротышку, мускулистого, словно обезьяна. Санди носил драную рабочую одежду даже в выходные. («Я хочу вовремя сделать всю работу, босс. Мне вовсе не светит торчать на этой Станции. При первой возможности я рвану в центр галактики. Торчать тут все равно что лежать в могиле». Потом Санди долго стоял, глядя через отверстие в крыше ангара. Там не было ни облаков, ни звезд. «Конечно. Я хотел бы как можно скорее смыться отсюда». Тогда я мог лишь пожалеть его. «Расслабься, малыш». Этот разговор происходил три месяца назад. Однако Санди до сих пор работает со мной. Трудолюбивый малый. Этим он и выделялся из остальной массы рабочих. Но поговорим о Санди в другой раз...) С другой стороны, лицо Санди точно так же было усыпано прыщами, как и физиономия этого золотистого. И волосы торчали ежиком. Но в некоторых деталях тот золотистый представлял собой полную противоположность Санди. Было у него что‑то от золотистого...

Так вот золотистый зашатался, все еще хохоча, опустился на колени, потом рухнул лицом вниз. К тому времени, как мы с Ратлитом подошли к нему, он уже замолчал. Носком ботинка мальчик слегка толкнул руку золотистого, отодвинул ее от пряжки пояса.

Межгалактический бродяга уронил руку на мостовую, ладонь раскрылась. Ноготь на мизинце золотистого был в три четверти фута длиной. (У золотистых такая мода.)

– Странно все это, – пробормотал Ратлит, покачав головой. – Что станем с ним делать, а, Вим?

– Ничего, – объявил я. – Пусть себе спит.

– Оставить его здесь? Но ведь кто‑нибудь может, проходя мимо, украсть его пояс! – воскликнул Ратлит.

– Ты же только что говорил мне, что ненавидишь золотистых?

– Я ненавижу их! И готов украсть пояс сам. Думаю, нет никого, кто ненавидел бы их сильнее, чем я...

– Пошли, Ратлит. Оставь его в покое.

Но мальчишка уже наклонился и тряхнул золотистого за плечо.

– Давай оттащим его к Алегре и узнаем, в чем тут дело.

– Да он просто пьян.

– Нет, – возразил Ратлит. – От него не пахнет спиртным.

– Посмотрим. Пошли назад. – Я поднял золотистого к перебросил через плечо, словно был пожарным спасателем. – Пошли, пошли. – Я подтолкнул Ратлита. – Думаю, парень просто спятил.

Ратлит усмехнулся.

– Спасибочки. Может, он будет благодарен и заплатит мне за то, что мы убрали его с улицы.

– Ты не знаешь золотистых, – возразил я. – Но если тебе что‑то перепадет, поделишься со мной.

– Это уж точно.

Пройдя два квартала, мы оказались возле домика Алегры.

(Ну вам‑то я честно признаюсь: Санди был пропорционально сложен и весил меньше. Его‑то я мог таскать на себе сколько угодно, не то что этого золотистого.) Когда мы уже подходили к жилищу Алегры, Ратлит объявил:

– Сегодня она в хорошем настроении.