Я долго думал о том вечере, когда мы зашли к Алегре.

Впереди меня ждало месяцев шесть бумажной работы без конца и края. Устроившись поудобнее в своем офисе, я включил компьютер и приготовился работать допоздна.

Было уже около семи, когда свет у входа замигал. Это означало, что кто‑то открыл дверь ангара. А я ведь запер ее.

У Санди хранился запасной комплект ключей, и, скорее всего, это он и был. Решив, что это Санди, я захотел немного прерваться и поболтать с ним. Механик часто заходил в ангар поработать в самое неурочное время. Я ждал, что он заглянет в офис. Но никто так и не вошел.

Потом стрелка на индикаторе напряжения (я отлично помнил, как выставил ее на ноль, оставив питание только в розетке, к которой подключался мой компьютер) разом скакнула на отметку «семь». При таком напряжении можно было запустить большую часть оборудования ангара.

Видимо, намечалась какая‑то уборка, но зачем заниматься ею посреди ночи? Нахмурившись, я выключил компьютер и вышел из офиса. Первое огромное отверстие в крыше ангара было закрыто корпусом Ратлита – Санди – (ну и, конечно) моего корабля. Мягкий свет Стелларплекса падал из окон, идущих вдоль одной из стен, и едва освещал помещение. В глубине темнела паутина лифтов, лесов, веревок и подвесных блоков.

Другие два отверстия были пусты – тридцатиметровые круги серебра сверкали на бетонном полу. Потом я увидел Санди.

Он стоял в кругу света у последнего отверстия, глядя на блестящий диск Стелларплекса. Выглядел он совершено потерянным. И тут он поднял левую руку... Мне показалось, что она выглядит слишком большой. Серебристый свет засверкал на металлической рукавице. Теперь я понял, зачем ему такое напряжение.

Когда Санди поднял руку над головой, его закрыла тень, и в темноте сверкнул пятнадцатифутовый коготь. Санди управлял его движением с помощью перчатки... И тут мой помощник опустил руку, поднеся ее к лицу и сжав пальцы. Повисший над ним металлический клык задрожал. Что тут происходит?..

И только тут я понял: Санди собирается совершить самоубийство.

Поняв это, я рванулся к колеблющемуся, готовому вот‑вот обрушиться клинку, прыгнул и, дотянувшись до плеча Санди, ударил рукой по контрольной перчатке, которую он никак не решался сжать.

Кажется, я говорил, что руки у меня здоровые, да и кулаки под стать рукам.

Санди закричал.

– Глупец! – завопил я. – Идиот, козел, придурок...

Наконец мне удалось сорвать перчатку.

– Что, черт побери, с тобой случилось?

Санди сидел на полу. Голова его поникла. От него воняло.

– Посмотри, – обратился я к нему, убирая коготь на место с помощью отвоеванной перчатки. – Если хочешь покончить с собой, спрыгни с Края. Ты бы мне пол‑ангара разнес.

Больше тут не появляйся и мои инструменты не трогай. Можешь размозжить себе голову в другом месте, но не здесь с помощью моей перчатки... В чем дело? Что с тобой случилось?

– Я знал, что это не сработает. Не стоило и пытаться. Я знал... – Его голос смешался с рыданиями. – Но я думал, быть может... – Возле его левой руки лежал ручной видеофон.

Экран треснул. И еще там был скомканный кусок бумаги.

Я повернул перчатку, и коготь жужжа исчез в ножнах на высоте двадцати футов. Подойдя к Санди, я подобрал бумагу, разгладил ее. Я не очень‑то хотел читать письмо, но уж так получилось.

Дорогой Санфорд,

С тех пор как ты уехал, дела идут все хуже, хотя не так уж и плохо. Теперь мы, не можем позволить себе даже маленьких удовольствий... Да и дети начинают забывать тебя.

Бобби‑Д много плакала. Она даже чуть было не уехала.

Мы получили твое письмо и были счастливы узнать, что все у тебя складывается удачно, хотя Хэнк рассказал, о чем ты написал ему.