– Возможно. Но я справлюсь сам.

Майкл оглянулся на остальных «детей». Их было семь или восемь, и все напоминали людей, но по крайней мере у троих это сходство не бросалось в глаза. Их безволосые руки свисали до земли или росли из бедер; лица могли сойти лишь за скверные пародии на человеческие. Ишмаил развел руками, очевидно желая показать, что у него добрые намерения, и медленно двинулся к Майклу.

– Теперь все неприятности позади, и мы не прочь оказать услугу. – Его речь лилась все глаже, напоминая передачу новостей по радио.

Майкл напрягся. Голос чудовищного создания совсем не внушал доверия.

– Так что ты не любишь в себе? Приготовься. – Ишмаил ухмыльнулся и добавил обиженным тоном: – До сих пор никто не оценил наши таланты. Все пренебрегали нашими чувствами.

– Остановись, – потребовал Майкл.

– Стою, стою, – закивал Ишмаил. Он опустился на колени, не сводя с Майкла больших желто‑зеленых глаз. – Брат. Рожденный мужчиной и женщиной. Ты такой же, как мы.

– Спокойно! – рявкнул Майкл.

Ишмаил глубоко вздохнул.

– Где твой порошок, а, путник? Только глупец способен сунуться в Проклятую долину без порошка или коня.

«Наверно, было бы неплохо избавиться от многих моих пороков, – подумал Майкл. – Например, от глупости и безрассудства. Нельзя ли их отбросить?»

Никакого ответа. Он знал, что решение зависит только от него.

«Или мое вызывающее поведение. Если бы я смотрел на вещи трезвее и старался предвидеть последствия, может, Элевт не умерла бы, а Элина…»

Нет, в том, что произошло между ним и Элиной, едва ли есть его вина. Нельзя создать тень из неприятных воспоминаний.

«Я хочу отбросить ту сущность, которая использовала в своих целях Элевт».

Мгновение спустя в Проклятой долине появился еще один Майкл Перрин. Ишмаил растопырил и сжал в кулак длинные пальцы. Его рот раскрывался все шире, губы выворачивались, обнажая длинные и очень острые зубы. Вскоре на лице не осталось почти ничего, кроме зубастой пасти; подбородка как не бывало, глаза сдвинулись на виски, а между ними высовывался тонкий серебристый язык, похожий на лезвие ножа.

На плечах Ишмаила растрескалась кожа, кровь полилась на грудь и руки. Из ран выползли колючие лианы и обвили все тело, пронзили его длинными шипами.

– Пора принять настоящий облик. – Дитя щелкнуло языком.

Подобные метаморфозы происходили и с остальными детьми. Оба Майкла сохраняли спокойствие.

«Я не сделал ничего слишком плохого», – сказал Майкл, который должен был стать жертвой.

«Но ты больше не будешь частью меня, – сказал Майкл, которому предстояло спастись. – Ты уже в прошлом».

Он отступил в сторону. Дети с удивительным проворством устремились к Майклу‑тени. Шипы, зубы, когти и прочие смертоносные орудия, коим и названия не подобрать, нацелились на него со всех сторон. Тень закричала, и Майкл, который бежал по дну расселины, внезапно ощутил слабость.

Ишмаил, оторвавшись от своей жертвы, завыл и бросился в погоню, но Майкл уже крошил тонкие каменные пластины и карабкался на противоположный склон. Он изрезал ладони и оцарапал голень, но выбрался из каньона и помчался дальше. На ровной поверхности боль почти не мешала бежать. Пыль садилась на раны, а кровь из них рубиновыми капельками падала на землю.

Майкл нащупал в кармане книгу. Она хранила в себе что‑то здоровое, ее написали люди, которые никогда не бывали в таких местах, как Проклятая долина. Эти люди жили в человеческих условиях и спокойно писали стихи.