Он поднял раскрытую книгу, показывая Майклу страницу, о которой шла речь.

– Один человек, поэт, получает в сновидении Песнь. Проснувшись, он ее вспоминает, записывает строчку за строчкой… и тут его прерывают! Дела, какой‑то человек из Порлока, – несомненно, его подослала противодействующая клика сидхов. И когда поэт возвращается к бумаге и перу, видения уже поблекли, остался лишь записанный фрагмент. Но у Кларкхэма есть часть Песни Силы, неведомая на Земле. И вот вы приносите отрывок, который был недоступен в Царстве, поэму Колриджа. – У Линь Пяо сверкали глаза. Он поднес книгу к глазам и начал читать:

Построил в Занаду Кубла

Чертог земных соблазнов, храм,

Где Альф, река богов, текла

По темным гротам без числа

к бессолнечным морям.

Он перевернул страницу.

Там тучных десять миль земли

Стеною прочной обнесли.

Спригла внезапно умолк и ударил ладонью по книге, будто хотел убить осу. И вдруг запрыгал, держа книгу на вытянутой руке, и пронзительно завопил, как раненый кролик.

– Предатель! – выкрикнул он. – Человек!

Из книги выпал голубой цветок, сорванный Майклом на краю золотой долины. Безжизненный, но поразительно яркий цветок упал на пол. В мире желтого и золотого он казался драгоценным камнем.

Линь Пяо шарахнулся от него, вопя и приплясывая. Книгу он уронил, очевидно из страха, что в ней есть еще что‑нибудь подобное. Один слуга отпустил Майкла и устремился к цветку, но тот скользнул по полу и стал увеличиваться и сокращаться, как будто задышал.

– Нет! – простонал Линь Пяо. – Только не это!

Слуга снова бросился к цветку, схватил, поднял высоко над головой и побежал к двери. Но цветок оставлял голубые следы, как мазки краски, которые затем рассеивались, расширялись, пульсировали. С отчаянным криком Линь Пяо бросился за слугой, стараясь не приближаться к голубому следу.

Второй слуга отпустил руку Майкла и отступил. Лицо его преобразилось в хаотичное сочетание фрагментов. Майкл быстро оделся и поднял книгу. Голубые полосы поблекли, на миг все стихло и, казалось, вернулось в прежнее состояние.

Майкл подошел к двери, и тут его встретила улыбка. Одна улыбка, ничего больше: ярко‑синие губы и зубы цвета электрик. Она унеслась прочь. Майкл осмотрел дверные косяки, выглянул в коридор. Пустота и тишина.

Он направился к конюшне и, проходя через главное помещение, увидел, что вдоль стен ползут сверкающие синие полосы; они соединились и образовали лазурный ковер, который распространился по полу. Голубая жидкость капала из всех щелей, каждая капля оставляла голубой нитевидный след. Майкл не мог избежать соприкосновений с этими нитями. Они скользили под ногами, вызывая легкое покалывание, и ползли вверх по стенам. Откуда‑то доносился голос Линь Пяо – спригла яростно бранился.

Майкл наконец избавился от оцепенения. Он испытывал одновременно страх и приятное возбуждение. Спригле не удалось его околдовать. Ощущение новой силы опьяняло. Хотелось танцевать на синем полу, стучать кулаками в синие стены.

– Свободен! – кричал он. – Свободен!

Он плохо представлял себе, от чего освободился. Неужели Линь Пяо действительно одурманивал его, манипулировал им? Неизвестно. Но теперь мысли Майкла прояснились, и он хорошо сознавал свою цель.

Надо убираться отсюда. Майкл отыскал дверь, ведущую к выходу. Черный камень, похоже, не пострадал, даже светящийся фонтан сохранился в прежнем виде. Впрочем, не совсем: в чаше вдруг образовались волны. Под ногами Майкла завибрировала земля. Частота вибрации возросла, и волны в бассейне застыли как желе, рельефными геометрическими фигурами.

Майкл завороженно взирал на эти чудеса. Геометрические фигуры внезапно превратились в голубые улыбки.