Чем ближе она подходила, тем напряженнее и беспокойнее делалось ее лицо. («Где мама?») Она все сильнее хмурилась, и Джулиан тоже невольно нахмурился в ответ.

– Руби, – сказал он, протягивая к ней руки.

– Папа.

Она почти бросилась к нему, уронив сумку на пол, и крепко за него ухватилась. Он вздохнул, обнял ее, вобрал в себя ее запах. Она пахла солнцем, аптечным увлажнителем, которым всегда пользовалась, зелеными мятными леденцами и домом. Руби пахла домом. Он зажмурился; он не заплачет.

– Зайка, – сказал он ей в щеку; она не отпускала его, и он не разжимал объятий. – Все хорошо?

– Пап, – громко всхлипнула она.

Он отстранился на расстояние вытянутой руки.

– Руби, что случилось?

– Пап, Иван меня бросил.

– Ох, детка.

Он подавил улыбку, но с радостью принял всплеск радости, окативший его отягощенное сердце. Туда Ивану и дорога. Руби заслуживала кого-то поярче и повеселее. И еще, со стыдом подумал он, какая отсрочка. Восемнадцатилетняя девочка с разбитым сердцем не обязательно будет выискивать, что не так дома; ее камертон мог слегка сбиться.

– Ох, зайка, – сказал Джулиан. – Как мне жаль.

Она вытерла лицо тыльной стороной руки. Он открыл рюкзак и достал упаковку бумажных платков, протянул их Руби. Потом взялся за ручку ее сумки, и они двинулись к выходу, пока Руби сморкалась.

– Он такой козел, пап. Подожди, я тебе сейчас расскажу, что он мне сказал. Только послушай.

– Он тебя бросил во время поездки? Почему ты не позвонила?

– Нет! – возмущенно отозвалась Руби. – Он бросил меня в аэропорту в Мадриде. В аэропорту, пап! Мне пришлось думать о том, что он сказал, весь обратный полет.

– Ужас. Ты, наверное, устала до смерти.

– Да, – Руби яростно закивала. – То есть я выпила вина.

Джулиан поднял бровь.

– Папа, я каждый вечер в Испании пила. Все нормально. Я выпила два бокала, может, три. Посмотрела кино и вырубилась почти до конца полета, но все равно…

Она резко остановилась. Уставилась в конец длинного зала прибытий. Лицо у нее было растерянное.

Начинается, подумал Джулиан.

– Мамочка!

Руби ускорила шаг и понеслась к кому-то, и Джулиан помчался следом, не дать ей броситься к чужому человеку, но потом увидел ее. Флора. Раскрыла объятия, смеется, как будто ни о чем в мире не тревожится. Он поспешил к ним, катя за собой сумку, а Флора пока обнимала Руби. Джулиану в глаза она не посмотрела.

– Мам, ты не поверишь, что сделал Иван. Он меня бросил.

– Не может быть! В Испании?

– В аэропорту.

– Ох, детка. Какой ужас!

Флора продела руку под локоть Руби, и они пошли к выходу, а Джулиан за ними, семейный шерпа.

– Расскажи мне, что там было. С самого начала.

Глава двадцать третья

Уехав из Стоунема, Флора отправилась прямиком в квартиру-студию своего приятеля Майкла на Бэрроу-стрит. Он недавно переехал к новому бойфренду, но квартиру сохранил как рабочий кабинет. «Ну, или как страховку», – сказал Майкл, когда она написала ему, попросив узнать, можно ли у кого-нибудь остановиться на время. Майкл был одним из первых участников «Хорошей компании» и одним из всегдашних любимцев Флоры.