– Мне нужно немножко побыть одной, – сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало бодро и неопределенно. – Руби в Испании, а ты же знаешь, как оно в Стоунеме, когда все понаедут, да и по городу я соскучилась.

– Логично, – сказал Майкл, протягивая ей ключи. – Я поменял постельное белье, повесил чистые полотенца и забил холодильник.

– Я не хотела доставлять тебе столько хлопот.

– Флора, ты помнишь, сколько раз ты кормила меня по вечерам, в те еще дни? Я бы и «Дом Периньоном» холодильник забил, если бы мог.

Она кормила и его, и многих других молодых участников «Хорошей компании» у себя на кухоньке в нескольких кварталах отсюда. Ей было в радость выставлять перед ними тарелки со спагетти и тефтелями, противни лазаньи и запеченных цити и самое популярное блюдо – ее знаменитые домашние сосиски в тесте. Ей нравилось служить проводником для учивших ее готовить женщин, по которым она так скучала.

Поначалу она не знала, хочет ли остановиться в своем старом районе, и от этого у нее немножко кружилась голова. Ей казалось, что она там, где ей самое место, и в то же время она терялась, буквально. Все время садилась не на тот поезд, забывала, где пересаживаться, шла не в том направлении, выходя из метро. Ей казалось, что она все прекрасно помнит, но выяснялось, что она помнила отдельные ленточки, но не то, как эти ленточки соединялись. Она помнила все витрины на Бликер-стрит, хотя за ними теперь были другие обитатели, но не помнила, что сначала – Гринвич-стрит или Вашингтон-стрит, и где Седьмая авеню переходит в Варик.

Когда Флора бродила по округе, ей постоянно казалось, что навстречу идет кто-то знакомый, но потом человек подходил ближе, и она понимала, что не узнает его. Это случалось снова и снова, пока она не поняла, что узнает себя саму. Во всех женщинах в темном, в темных очках, с темными кудрявыми волосами, которые куда-то спешат с хозяйственными сумками, в удобных босоножках, с напряженными лицами. Флора как будто смотрелась в зеркало. В этом было что-то утешительное.

Как-то днем, шатаясь по району, она наткнулась у обочины на груду прозрачных пакетов для перерабатываемого мусора; пакеты были полны бутылок из-под дорогого шампанского и вина. Кое-какие марки она видела в доме Марго. Она вспомнила, каково было в прежние годы катать коляску в дни сбора мусора в Вест-Вилледж и как она смотрела на то, что выбрасывали соседи, часто с завистью. Даже мусор в Нью-Йорке мотивировал. В Лос-Анджелесе его, по крайней мере, прячут в большие пластиковые контейнеры. Эти банальные мысли занимали Флору в тот день, когда она подняла глаза и, вздрогнув, осознала, что свернула на улицу, где размещалась «Хорошая компания». Она нырнула в модную кофейню на углу Хестер-стрит, которой не было, когда они уезжали, взяла хороший крепкий эспрессо и двинулась дальше.

Она не верила, что случайно оказалась перед знакомой темно-зеленой дверью с золотыми буквами, гласившими «Хорошая компания». Стоя перед ней, Флора не могла придумать, зачем она там или что надеялась увидеть. Портал в прошлое, где можно понаблюдать за Джулианом и Сидни? Остановить развитие их отношений? Она прижала обе ладони к старой деревянной двери, которую восстановила, как раз когда они с Джулианом поженились. Она целыми днями шкурила, шпатлевала и красила, пока дверь не стала выглядеть почти как новая. Когда Флора увидела, что кто-то поддерживает дверь в идеальном состоянии, ей полегчало. Голоса за дверью, хоть и еле слышные, взлетали и подавались так, что она сразу поняла: кто-то читает текст. Дерево, нагретое утренним солнцем, твердо и надежно лежало под ее руками. Флора минутку постояла, общаясь с прошлым, а потом развернулась и пошла прочь.

В те десять дней в городе Флора почти каждый вечер проводила в театре.