– Так мы оба сможем любоваться закатом, – она отдернула шторына большом французском окне, открывая вид на веранду и огромную,безупречно ухоженную лужайку.

Она поставила перед ним тарелку, оглашая меню сегодняшнегоужина:

– Говяжьи отбивные, слабо прожаренные. Вареный молодой картофель с укропом. Цуккини на пару.

Присаживаясь, она добавила:

– Я же говорила, что способна на большее, чем скормить тебеобъедки.

– Еще как! – согласился он, глядя на яства в своей тарелке. – Этопочти так же хорошо, как гамбургер!

Как он и рассчитывал, Мередит возмутилась.

– Отбивные слабо прожарены, – заметил он. – По вкусу Эндрю?

Она ответила не сразу:

– Нет. По твоему вкусу. Эндрю любил хорошо прожаренные. Какбудто ты никогда не ел у нас отбивных, Этан!

Этан кивнул, принимая ее упрек. Им обоим понадобится терпение – неловкие моменты будут возникать еще долго и часто.

Некоторое время они ели молча. Небо за окном стало оранжевым,потом багровым, потом черным. Они уже доедали, когда зазвонилмобильный телефон Мередит. Она подскочила:

– Это мама. Ты не против, если я поговорю с ней?

Этан кивнул в знак согласия.

– Возле плиты стоит свежий кофе, – сказала она, протягивая рукуза телефоном. – Налей себе чашку и иди в салон. Я недолго.

Мередит начала болтать по телефону. Все, что услышал Этан, – этосерия ни о чем не говорящих «да» и «нет», потом она побежала по коридору к себе в спальню и закрыла за собой дверь.

Этан выбрал чашку с супергероями и налил себе кофе. Онсделал первый глоток и обнаружил, что кофе крепкий и хорошо настоявшийся – в точности по его вкусу. Если бы Мередит не ушла,он бы, наверное, снова проявил бестактность и спросил, так ли оназаваривала кофе для Ская.

Интересно, сколько времени уйдет на то, чтобы привыкнуть кновой жизни, особенно если продолжать общаться с Мередит? Онс удивлением отметил, что не знает, какой кофе предпочитал Эндрю. Означает ли это, что он плохой брат? Или братья таким обычно не интересуются?

Он взял чашку и прошел в салон – комнату, обшитую темнымдеревом, где было тепло и очень уютно для мужской души. Ни он,ни Скай не курили, но он легко мог вообразить, как они сидят вэтой комнате вдвоем и попыхивают трубками, обсуждая мировуюполитику.

На длинном полированном столе были разложены комиксы Эндрю: полная история рода Морганов, со времен пуритан до шестидесятых годов и войны во Вьетнаме. Карандашные наброски «Приключений Ская», еще не раскрашенные, завершали экспозицию.

Этан вдруг рассердился. Все эти комиксы были разложены здесь неслучайно – Мередит все спланировала. Она заманила его в ловушку,используя ужин в качестве приманки.

«Налей себе кофе и иди в салон», – сказала она. Может быть, извонок мамы с этим связан? «Он уже был в салоне? Попался на удочку? Убедила ли ты его, что он должен вести себя как Дрю Морган?»

– Мама передает привет, – сказала Мередит, заходя в салон, тожес чашкой кофе.

– Еще бы! – оскалился Этан.

Мередит нахмурилась:

– Что случилось?

– Это что такое? – спросил он, указывая на стол с комиксами.

– Я подумала, что это тебе поможет, – сказала она оборонительно.

– Поможет? Как именно? Превратит меня в супергероя? Или, может,в легендарного Дрю Моргана?

– Этан, не злись! Я просто пытаюсь тебе помочь.

– Как же мне не злиться? Вы с мамой никак не уйметесь! Чья этобыла идея – твоя или ее? Она ведь для этого звонила: спросить, неодумался ли я?

Мередит хотела что то сказать, но передумала.