Величественно расположившись в кресле первого класса, Будда сразу же послал служащего в вагон-ресторан за бутылкой самого дорогого виски, хотя на часах было всего лишь полвосьмого. Выпив большую часть, он заснул и развлекал пассажиров оглушительным храпом в течение часа, пока поезд мчался по заснеженной равнине, постепенно сменявшейся горами. Помощник всю дорогу листал порнографические комиксы, рассеянно ковыряя в ухе специальной палочкой.

На станции Ниигата уже стоял в ожидании нанятый автомобиль с шофером. Обедать отправились в отель «Тоэй» — президент запомнил с прошлой поездки тамошнюю китайскую кухню. В Сибату выехали без нескольких минут два — встреча с семьей Итимура была назначена на три часа.

Без пяти три автомобиль затормозил у порога женской клиники. Помощник проворно выскочил и распахнул заднюю дверцу. Осанистый, безупречно одетый господин вышел из машины и стал не спеша подниматься по ступенькам, помощник почтительно следовал сзади, держа в руках подарочную коробку, обернутую голубым шелком. Возле двери он, забежав вперед, позвонил в звонок, затем передал шефу коробку, поклонился и вернулся к машине.

Вышедшие навстречу женщины приветствовали главу семейства Имаи низким поклоном. Кэйко для такого случая надела кимоно приглушенных тонов, Мисако предпочла черное платье с круглым воротничком. Затем Кэйко произнесла слова приветствия и пригласила гостя в парадную гостиную, устеленную татами, где на почетном месте перед нишей токонома была заранее приготовлена шелковая подушка. Опустившись на колени в традиционной позе, дядя не спеша развернул фуросики и с поклоном передал хозяйке дома большую коробку бельгийских шоколадных конфет, извиняясь за скромность своего подарка. Женщины, сев на татами напротив, ответили формальным поклоном и хором поблагодарили. Затем Кэйко слегка пододвинула коробку к себе, как бы оценивая, и снова низко поклонилась, заверяя гостя, что подаренное угощение самого высшего качества и доставит величайшую радость всей семье.

Мисако, вежливо извинившись, вышла. Кэйко, оставшись временно наедине с бывшим родственником, поблагодарила его за визит. То, что президент такой крупной компании нашел время приехать из Токио в их скромную Сибату, большой сюрприз и великая честь для всей семьи. Будда величественно отмахнулся от комплиментов пухлой рукой и, чтобы переменить тему, сделал замечание о погоде, сравнив мягкую токийскую зиму со здешними морозами.

В комнату вошел доктор Итимура. Сев на татами напротив гостя, он отвесил формальный поклон и вежливо извинился, что не сможет присутствовать при разговоре.

— К сожалению, через пять минут я должен быть в операционной.

Будда кивнул с понимающим ворчанием, после чего принес извинения за то, что недостойное поведение его племянника заставило его нанести этот визит, прерывая тем самым важную работу доктора.

Хозяин дома признал, что им приходилось видеться при гораздо более счастливых обстоятельствах, и сказал, что сохранит те встречи в своем сердце. Последовали взаимные поклоны, после чего доктор удалился. Пора было приступать к делу.

Мисако вернулась с чаем и пирожными, в первую очередь предложив их гостю. Кэйко стала убеждать его устроиться поудобнее, но дядя отказался наотрез, оставшись сидеть на пятках в традиционной формальной позе, положив руки на колени и опустив взгляд на татами.

Он начал с извинений, сухим невыразительным тоном признав факты, содержавшиеся в письме Кэйко. Затем выразил глубокие сожаления по поводу распавшегося брака ее дочери, за что возложил вину целиком на Хидео.

— Я отдал необходимые распоряжения, — сказал он, — чтобы всю мебель и крупные предметы, входившие в состав приданого, аккуратно упаковали и перевезли на мой собственный склад, где они будут оставаться до получения ваших указаний.

Женщины слушали внимательно, со строгими лицами, оставаясь в формальной позе.

— Кроме того, я понимаю, — продолжал дядя, обращаясь к Кэйко, — что в доме осталось много личных вещей Мисако-сан, которые она предпочла бы упаковать сама, и поэтому распорядился, чтобы Хидео и его о отсутствовали в следующую субботу и воскресенье.