Однако ему никогда не приходило в голову, что Валентин тоже за ним наблюдает.

Вплоть до того самого дня в самом начале года, когда Моргенштерн перехватил его в одном из темных подземных коридоров Академии и тихо сказал:

– Я знаю твою тайну.

Об этой тайне Роберт никогда не рассказывал никому, даже Майклу. Никто не знал, что он все еще боится наносить себе на кожу руны.

Каждый раз, когда ему приходилось это делать, он задерживал дыхание и изо всех сил старался унять дрожь в руках. Он медлил и колебался. На занятиях это не играло практически никакой роли, но в бою секундное промедление могло оказаться вопросом жизни и смерти. Роберт это понимал – и от этого ему становилось только страшнее. Головой он понимал, что он – сильный, умный, способный Сумеречный охотник. Он – Лайтвуд. Он должен быть одним из лучших – если не самым лучшим. Но он ничего не мог противопоставить инстинктивному ужасу перед стилом. Он не мог не думать о том, чем может обернуться для него очередная метка на коже. Он не мог перестать бояться – и знал, что рано или поздно это его погубит.

– Я могу тебе помочь, – сказал ему тогда Валентин. – Могу показать, что делать с твоим страхом.

Он сказал это так, будто и не было ничего проще. И, как ни удивительно, так оно и оказалось.

Валентин научил его мысленно отступать в тот уголок разума, где страх не смог бы его достать. Объяснил, как отделить себя от того Роберта Лайтвуда, который знал, что значит бояться, – а потом постепенно приручить эту слабую часть своего «я», вызывавшую у него такое отвращение.

– Твоя слабость тебя злит, и это нормально, – говорил Моргенштерн. – Но ты используй эту злость, чтобы подчинить себе собственную слабость – а потом и все остальное.

Вот так Валентин спас ему жизнь. По крайней мере, ту единственную часть его жизни, которая что-то значила.

Роберт был обязан ему всем.

И по меньшей мере был обязан говорить ему правду.

– Тебе не нравится то, что я сделал, – тихо заметил Валентин, когда солнце выползло из-за горизонта. Майкл со Стивеном еще спали. Предыдущие несколько часов Роберт лежал без сна, глядя в темное небо и размышляя о случившемся. И о том, что ему теперь со всем этим делать.

– Думаешь, я потерял над собой контроль, – добавил Моргенштерн.

– Мы не защищались, – отозвался Роберт. – Это была не самозащита, а пытка. Убийство.

Он присел на одно из бревен, лежавших вокруг остатков костра. Валентин опустился рядом.

– Ты же слышал, что оно сказало. И понимаешь, почему об этом лучше молчать, – проговорил он. – Им давно следовало преподать хороший урок, вот только Конклав никак не мог набраться мужества это сделать. Знаю, что остальные меня бы осудили. Даже Люциан. Но ты… мы понимаем друг друга, ты и я. Ты – единственный, кому я действительно могу доверять. Ты нужен мне, чтобы сохранить все в тайне.

– Если ты так уверен, что поступил правильно, тогда зачем держать это в тайне?

Валентин негромко рассмеялся.

– Ты всегда такой недоверчивый, Роберт.